Лицо Эстеллы помрачнело.

– Не глупи. Ты должна выйти замуж по любви. Я другое дело, я уже могу смотреть на брак как на деловое соглашение, потому что встретила любовь своей жизни.

– Да, но вы с папой были особенными.

Эстелла покачала головой.

– Дорогая, скоро тебе исполнится девятнадцать. Любая девушка в твоем возрасте должна предвкушать главный роман своей жизни. Что насчет того французского юноши, Жака?

Джорджия покачала головой.

– Ты имеешь в виду Жака, который не ответил ни на одно мое письмо? Едва ли это было большое чувство.

И в этот миг все стало для нее предельно ясным. Те эмоции, которые она выплескивала в своих письмах, тоска и надежда – все это было просто фантазией, глупыми мечтами глупой школьницы. Да, она любила Жака, пусть даже он не отвечал ей взаимностью. Но зачем привязываться к человеку, который видит в тебе лишь игрушку? Если мужчины действительно такие непостоянные и ненадежные, она с бóльшим успехом сможет направить свои усилия на кого-то, кто способен выложить на стол что-то кроме разговоров, например деньги. И безопасность. И дом, у которого есть крыша и окна, а не обугленные стропила и черные дыры.

– Нет, – сказала Джорджия. – Я не собираюсь вешаться на шею первому попавшемуся холостяку ради его большого дома в Глостершире. Но что плохого в том, чтобы поискать человека, который сможет дать мне чуть больше этого?

Мать и дочь обернулись, услышав на дороге грохот мотора, и увидели красный «моррис майнор» Хендса, тарахтящий уже во дворе.

– Пойдем, мама, – произнесла Джорджия, решительно направляясь к машине. – Давай поселимся в отеле и примем горячую ванну. Утро будет мудренее вечера, я обещаю.

– Мисс Джорджия, мисс Джорджия! – закричал Артур Хендс, выбравшись из машины. Он сиял от счастья, глядя на нее. – Вы не поверите в то, что произошло! Нам только что позвонили из отеля в Дартмуте и предложили комнату и питание в обмен на работу в их саду и огороде!

Джорджия улыбнулась ему, а затем позволила себе бросить прощальный взгляд на ферму.

«Это всего лишь дом, – сказала она себе. – Всего лишь кирпичи и цемент».

Настало время оставить прошлое позади. Настало время идти дальше. С этого момента все будет только к лучшему.

23 декабря 2012 года

Эми налила два стаканчика черного кофе из автомата в лобби «Плаза Афины» и с удовольствием отпила из своего. Она улыбнулась, когда горячая жидкость стекла по горлу вниз. Кофеин был необходим Эми не только для того, чтобы прогнать остатки джетлага[17]. Черная ароматная жидкость напомнила ей, каким вкусным всегда был кофе в Нью-Йорке. Это была одна из тех вещей, которых девушке так не хватало после отъезда из родного города. Эми была рада вернуться, пусть даже ветер пробирал ее до костей и она до сих пор не купила родителям рождественских подарков, не считая банки любимого маминого печенья из «Фортнум и Мейсон», которое стоило ровно столько, сколько девушка получала чаевых за три дня.

Через стеклянную дверь отеля Эми видела Джорджию, которая стояла на тротуаре, подняв воротник своего кашемирового пальто, чтобы защититься от холода.

– Вот. Кофе. Это вас согреет, – сказала Эми, подходя к ней.

Джорджия посмотрела на пенополистироловый стаканчик и покачала головой.

– Это очень мило, но нет, спасибо.

– Вы уверены? Такой стаканчик – лучшая в мире грелка для рук.

Эми заметила выражение лица Джорджии и тоже посмотрела на стаканчик.

– Это связано с тем, чему вас учили в пансионе, да? – спросила девушка, вспомнив вчерашний рассказ.

Джорджия улыбнулась.

– Я знаю, что с точки зрения поколения, выросшего в «Старбакс», это очень старомодно, но нас учили, что еду и питье следует принимать только в помещении. Если, конечно, это не пикник.

Эми так и стояла, держа стаканчики в руках и не зная, что с ними делать.

– Мадам?

Швейцар подошел и взял у нее стаканчики.

– Я позабочусь о них, – подмигнул он.

– Спасибо. – Эми покраснела.

Она повернулась в сторону Джорджии и увидела Альфонса, подогнавшего машину к тротуару.

– Куда мы направляемся? – спросила Эми.

– Я думала посетить сегодня утром галерею Фрика, – ответила Джорджия, когда Альфонс обошел машину, чтобы открыть для них дверцу. – Мне бы хотелось увидеть «Портрет крестьянки» Ван Гога. Как выяснилось, это за углом, но в моем возрасте это то же самое, что другой конец города.

Галерея действительно была недалеко от их отеля – всего в шести кварталах или около того, но Эми не собиралась возражать против поездки в роскошном автомобиле. К тому же она никогда не видела коллекции Фрика, хотя не раз и не два проходила мимо этого роскошного здания. Оно выглядело так, словно к нему положено подъезжать на лимузине. Вход производил грандиозное впечатление: с серыми каменными колоннами и широкими дверями из полированного дуба.

– Вы знаете, что раньше этот дом был частной собственностью? – спросил Альфонс, открывая для Джорджии дверцу.

– Да, он принадлежал Генри Клею Фрику, руководителю «Карнеги Стил», – тут же ответила Джорджия.

– Да, верно. Везет же некоторым, а?

Внутри здание было просто ошеломляющим. Прекрасные деревянные полы, длинные драпировки с жесткими ламбрекенами и панели на стенах, от пола до потолка, – все это было создано специально для художественной коллекции Фрика. Эми попыталась представить все это в виде частного дома, с горничными и дворецкими, которые вьются вокруг требовательного хозяина.

– Тут, должно быть, жилось, как в сказке, – сказала она.

– Я в этом уверена. Учитывая обстоятельства.

– Какие?

– Фрик заявлял, что построил это здание только для того, чтобы на его фоне дом Карнеги походил на шахтерскую халупу.

– Богачи любят соревноваться, верно? – Эми попыталась представить себе, каково это – владеть такими деньгами.

Джорджия кивнула.

– Полагаю, поэтому они и богачи.

Эми взяла две пары наушников, чтобы послушать комментарии к коллекции, но Джорджия жестом отказалась, вместо этого протянув руку к путеводителю. И снова Эми почувствовала, что совершила ошибку. Ее мысли, видимо, отразились у нее на лице, и Джорджия прикоснулась к ее руке.

– Сила привычки, – сказала женщина. – Я всю жизнь провела в окружении книг и всегда вначале направляюсь к ним.

Эми кивнула, надела наушники и начала слушать программу о музее.

Узнавая историю знаменитого дома, она вдруг поняла, как мало знала не только об искусстве, но и об истории Нью-Йорка. Эми миллион раз проходила мимо огромных зданий Музейной Мили[18], но понятия не имела о том, что когда-то все они были частными домами, принадлежавшими крупнейшим предпринимателям города. Недостаток образования заставил ее устыдиться, но не вызвал удивления. Приоритетом в ее жизни всегда были танцы. С четырех лет, с тех пор как мама впервые отвела Эми в танцевальную академию (которая на самом деле представляла собой комнатушку над прачечной), Эми все свободное время посвящала танцам, репетициям и выступлениям. Не то чтобы она была глупа – на самом деле она окончила старшую школу Килси со средним баллом на 2,1 пункта выше среднего. Это было не так уж плохо, учитывая то, что почти все школьные годы Эми провела в танцевальном зале. Но она была достаточно самокритична и признавала пробелы в своем образовании. Пробелы, которые чаще всего обнаруживались во время обедов с Дэниелом и его друзьями по Оксфорду, когда те начинали рассуждать о политике, литературе и событиях в мире.