Однако небеса судили иначе. Придется разыграть эту партию побыстрее. Значит, у них будет краткий, но прекрасный, союз. Что ж, удовольствуемся этим.

Дугал сделал глоток хереса — едкая жидкость обожгла горло. Херес в доме Софии оказался на удивление крепким. Дугал поставил стакан на стол и медовым голосом произнес:

— И как вы собираетесь это сделать, любовь моя?

София медленно встала.

— Поверить не могу, что согласилась на такую глупую ставку.

— Вы ведь рассчитывали на победу?

— Я всегда рассчитываю на победу.

Дугал рассеянно кивнул, не в силах отвести глаза от шелковой ткани, плотно облегающей изгибы ее тела. Сейчас он увидит все то, что скрывается под этим шелком. Он уставился на полные округлости ее грудей, представляя, как они ложатся ему в ладони. Ее тонкую талию он мог бы обхватить одной рукой. А эти округлые бедра, казалось, просто созданы, чтобы он их ласкал.

Не торопясь София убрала волосы за спину. Несколько золотых прядей задержались на шее и плечах. Не стоило их за это винить — он сам не смог бы оторваться от этой восхитительной кожи.

Его поразил ее взгляд, сияющий чувственным огнем. Она сама наслаждалась игрой! Смаковала. Упивалась каждым моментом.

Словно прочитав его мысли, она улыбнулась и потянулась к завязке на плече. Сверкнули бриллиантовые сережки — София склонила голову набок. Медленно потянула ленты, и они томно соскользнули с плеча вниз.

Его тело переполнено желанием. Ему пришлось вцепиться что было сил в край стола — иначе он схватил бы ее в объятия. Проклятие, он околдован, словно София оказалась феей из старинной легенды!

Платье медленно соскользнуло с одного плеча. София обольстительно улыбнулась. Ее голубые глаза сияли так, что казались серебряными. Дугал протянул руку.

— Нет, — хрипло сказала она. — Не было уговора, чтобы вы до меня дотрагивались.

Будь оно все проклято! Почему он не догадался? Дугал откинулся на спинку стула.

— Хорошо. Я вас не трону.

София видела — Дугал едва сдерживает страсть. Ее вдруг бросило в жар, и груди напряглись престранным образом. Он желал ее отчаянно — она ясно читала это в его глазах, в каждой линии тела. Она поежилась. Какая головокружительная смесь — ощущение собственной власти над этим мужчиной пополам с желанием, которое она к нему испытывает!

Она распустила ленты на другом плече. Платье соскользнуло с ее тела — нежный поток шелка и кружев, который лег к ее ногам кремово-голубым озером.

У сидящего перед ней зрителя захватило дух. Взгляд стал жестким, хищным.

Белая сорочка Софии была совсем простой, без затей. Стянутый шнурком вырез украшали крошечные розочки, а подол — скромная оборка. Сорочка закрывала икры, да и ткань была достаточно плотная. Однако Софии почему-то казалось, что она совсем голая. И это ей нравилось, кружило голову, черт возьми!

Она посмотрела на него из-под ресниц и увидела взгляд, полный первобытного желания. Стиснув зубы, Дугал рассматривал ее всю, медленно, напряженно.

Ее первое желание — закрыться от этого взгляда, но она храбро вздернула подбородок повыше.

Дугалу казалось, что он сходит с ума. Побелевшими пальцами он вцепился в край стола. София стояла перед ним, и лишь тонкая ткань сорочки удерживала его на земле, не пуская в рай. София действительно неземное создание — ангел с восхитительным телом, созданным для ласк и любовной игры. Ее рот обещал и жаждал. Волосы гладили ее тело, которое он с восторгом гладил бы сам. Его тело изнывало от страсти. Ни разу доселе ни одну женщину он так не желал!

София нервно теребила золотистую прядь волос, снова и снова пропуская ее меж тонких пальцев. Если бы она согласилась сделать это! Ему виделось — вот ее бледные пальцы гладят изнывающую плоть, обхватывают, а потом…

Дугал закрыл глаза. Слишком сильно искушение схватить ее, овладеть ею, подчинить себе…

С закрытыми глазами вышло еще хуже. Воображение принялось рисовать заманчивые картины — одну за другой. Он застонал. Справиться с бурей гораздо легче, чем обуздать сводящее с ума желание.

— Дугал? — Ее тихий голос вернул его к действительности.

Он сжимал подлокотники стула. Стоит разжать руки — и он бросится к ней. Коснется ее — и кто знает, сумеет ли удержаться. А если нет? Ему вдруг стало страшно. Дугал понял — медлить больше нельзя.

Кое-как заставил себя открыть глаза и, ослепленный ее красотой, сказал:

— Уходите.

— Но…

— Идите же! — крикнул он.

Ее глаза затуманились, но она и не думала плакать. Посмотрев на него с вызовом, нагнулась, подняла платье. Быстро оделась, повернулась и пошла прочь, величественная, словно особа королевской крови.

Дверь за Софией закрылась. Дугал глубоко вздохнул. Сердце колотилось, словно после долгого бега. Опустив голову, он разжал затекшие пальцы. Что он наделал!

Ему хотелось взять ее, узнать ее вкус, зарыться в золотистые волосы, насладиться роскошным телом, а потом… Что потом? Неужели он сможет взять ее, а потом просто уйти? Или чары этой девушки окажутся сильнее и он станет пленником собственной страсти?

Кровь прилила к затекшим пальцам. Болезненно ныла и другая часть его тела.

— Черт подери. Я схожу с ума.

Будь оно все проклято! Нужно убираться отсюда немедленно, иначе он застрянет тут навсегда. Дугал резко вскочил, опрокинув стул. Сегодня же он соберет пожитки, а на рассвете — в путь. Поскачет прямо к сестре. Она задумала какой-то праздник — прекрасно. Нырнуть в омут развлечений с головой. Лишь бы забыть эти бледно-бирюзовые глаза и губы, нежные, словно лепестки розы.

Наступает день, когда мужчина должен решать, из чего он — из золота или железа. Легкий выбор, говорите вы? Но редкая женщина предпочтет мужчину, в котором блеска больше, чем пользы.

Почтенная Нора из Лох-Ломонда одним холодным вечером своим трем крошкам-внучкам

Наутро София вошла в кухню, где чудесно пахло свежеиспеченным хлебом.

— Доброе утро, мисс. — Мэри радостно улыбнулась хозяйке. — Что-то вы рано сегодня.

— Плохо спала. Я сама не своя из-за папы, да и из-за дома тоже.

— Вы делаете что можете. А вам удалось уговорить его светлость сыграть в карты?

— Да. Мы сыграли.

А еще ей удалось распалить Маклейна. Она так и видела его лицо, искаженное страстной гримасой, когда он отсылал ее прочь. Оно грезилось ей всю ночь, не давая заснуть. Его лицо, да еще поразительное открытие — ей понравилось быть «плохой девочкой»!

Приличная девушка ни за что бы не стала так себя, вести. Но разве когда-нибудь приличия имели для нее значение? Мама над такими вещами смеялась. Она говорила: правила приличия существуют лишь для того, чтобы сделать женщину рабой в собственной семье. Будь честна перед собственным сердцем — вот что важно.