— Иногда бывают люди с разными глазами, один как небо, другой как трава. Все люди с такими глазами — злые колдуны. Я не такой, я хороший колдун, у меня глаза одинаковые и коричневые. Этот человек — плохой, злой колдун.

Колдун вытянул дрожащий палец, обвиняющее указывая на Макса, и переводчик взглянул на него с пугливым любопытством. Максу захотелось зажмуриться.

— Однако у него глаза одинаковые, карие, — заметил Че.

— Это потому что я отобрал у него источник силы, чтобы отдать вам. Я хороший, добрый колдун. Я защищаю ваших воинов от пуль и лечу раненых.

— Видел я, как вы лечите раненых, — проворчал команданте в сторону. — Каков наглец!

Переводчик наконец сообразил, о чем идет речь, и хихикнул. Единственным толковым врачом в лагере был сам Че Гевара, и все об этом знали. Но смутить колдуна было трудно. Он пожал плечами и замолчал, гордо подняв голову и сложив руки на груди.

— Товарищ Моджа утверждает, что во время вашего ареста с его отрядом произошел необъяснимый приступ безумия, — сказал Че. — Им почудилось нападение гигантского животного. Судя по описанию — вот такого, как на обложке, — Че похлопал по «Охотникам за динозаврами». — Вы можете это объяснить?

— Могу, — охотно ответил Макс. — Этот предмет позволяет наводить галлюцинации, команданте. Но не спрашивайте как — я понятия не имею.

— И вы попытались заморочить мою группу…

— Чтобы сбежать, да, — подхватил Макс. — А что бы делали на моем месте? Спокойно сдались бы в плен?

Че Гевара нахмурился.

— Полезная вещь, — задумчиво произнес он. Макс почти видел, как напряженно работает мысль команданте. Вопящие от ужаса солдаты, разбегающиеся без единого выстрела. Летчики, поливающие пулями безлюдные пространства, тратят на воображаемого врага боеприпасы и топливо… Че Геваре эти картины определенно нравились. «Простите, генерал», — мысленно произнес Макс, а вслух сказал:

— Этот предмет достался мне не по праву, и я готов отдать его вам. Только… говорят, он не каждого слушается.

Че Гевара с брезгливой гримасой взял Броненосца в руки. Сжал в ладони, сосредоточился. Макс заглянул в глаза команданте. Они оставались карими.

— Нет, — вдруг решительно сказал Че Гевара и бросил предмет обратно на стол. — Хватит с меня мистики, — он неприязненно покосился на колдуна, так и стоявшего у порога с видом оскорбленного достоинства. — Забирайте вашего Броненосца, мне он не нужен.

Макс пожал плечами и взял фигурку. Повесил на шею — тут же защипало под веками. Команданте внимательно взглянул на него.

— Странно, — проговорил он. — У нашей кухарки такие же глаза. Она что, тоже умеет морочить людям головы? — он усмехнулся. — Уж мужчинам так точно.

Переводчик снова хихикнул и что-то шепнул колдуну, скабрезно улыбаясь, но тот не засмеялся в ответ — сердито рявкнул и отвернулся.

— Ведьма Гумилев, — сказал переводчик, — подсыпает в пищу зелье.

Команданте отмахнулся от переводчика, и Нгеле тихо зашипел, как рассерженный кот.

— Можете идти, — сказал им Че Гевара, и, дождавшись, пока все вышли, спросил у Макса: — Как попал к вам этот предмет?

— Это длинная история…

— Ничего, у меня еще есть немного времени, — ответил Че.

Макс набрал побольше воздуха и принялся рассказывать о том, как десять лет назад индейцы принесли в дом генерала Беляева рисунок мегатерия. Линейного повествования не получилось — Че Гевара то и дело перебивал зверолова, задавал уточняющие вопросы, так что Макс сам не заметил, как выложил команданте всю историю своей жизни. Когда он добрался до монастыря и отношения монашек к мегатерию, Че Гевара нахмурился.

— До меня доходили эти слухи, — сказал он. — Жаль, я надеялся, что это не более чем легенды… Но… — он задумался.

Макс, не желая мешать, замолчал, но Че Гевара тряхнул головой и вопросительно взглянул на зверолова.

— Что же было дальше? — спросил он.

— А потом я нашел книгу и решил, что мне надо в Конго, — ответил Макс и принялся рассказывать о своей провалившейся экспедиции.

— Однако, — усмехнулся команданте, когда Макс закончил свой рассказ, — ваши бы энергию и храбрость — да на достойные цели!

— Достойная цель — это революция? — уточнил Макс. — Вы же понимаете, товарищ Гевара, — не могу. Слишком хорошо помню семейную историю.

— Да, — согласился Че Гевара, — но ваш отец, как и генерал, был контрреволюционером. Они получили по заслугам.

Макс промолчал. Еще на примере своего отца он убедился, что ввязываться в спор с фанатиками, одержимыми какой-то идеей, — дело безнадежное и бесполезное. Команданте побарабанил пальцами по столу, размышляя.

— Я вижу, что вы честный человек и не враг, но отпустить вас не могу, — сказал он наконец. — Я не думаю, что вы побежите доносить на нас, но, стоит вам оказаться в каком-нибудь крупном городе — и на вас насядет полиция. Пропавшая экспедиция — не шутка даже во время войны. А нравы здесь крутые. Из вас попросту выбьют правду, не посмотрят, что вы в этой истории — пострадавшая сторона.

— И что же делать? — спросил Макс.

— Оставайтесь в лагере под честное слово, — предложил команданте, — пока мы не доведем борьбу до логического конца. Никто не просит вас участвовать в боях, — поспешил добавить он, видя, что Макс собирается возразить. — Я понимаю, что ваши ложные ценности не позволят вам стать на сторону революции. Да и боец вы, извините, никудышный. Но в остальном… Я знаю, что вы хороший охотник, — это уже полезно. А что еще вы умеете?

— Когда-то я был неплохим автомехаником, — ответил Макс.

— Вот и прекрасно, — кивнул команданте. — Будете нашим наемным механиком. И знаете что, возьмите-ка темные очки. Я понимаю, что здесь и так темно, но будем считать, что у вас какая-то редкая болезнь глаз. Видите ли, я не хочу, чтобы наш советский консультант начал задавать вам вопросы.

Андрей Цветков сердито застонал и выплеснул на голову ковш воды. Постоял, чувствуя, как пробираются по шее ледяные капли и спадает неуместное возбуждение. К счастью, под пологом густого горного леса всегда было прохладно, и недостатка в холодной воде не было. Обливаться Андрею приходилось постоянно. Через несколько дней после появления в лагере новой кухарки Цветков с ужасом и любопытством понял, что стал жертвой приворота. Симптомы были классические, прямо из учебника с грифом «совершенно секретно», по которому он изучал методы магического воздействия перед отправкой в Конго. Андрей будто раздвоился: одна часть его личности сходила с ума от восторга и желания, стенала и готова была на все ради единственного поцелуя, а другая — холодно регистрировала происходящее, пытаясь найти закономерности и связь с действиями ведьмы Гумилев.

Сначала Андрей предположил, что Мария подсыпает что-то в пищу. Он обрадовался: магический препарат наверняка растительного происхождения, и вряд ли запасы велики — девица явилась в лагерь без вещей. Наверняка она собирает сырье прямо в окрестностях лагеря. Достаточно понаблюдать, проследить за ведьмой — и в его гербарии появится еще один образец с магическими свойствами. Однако вскоре Андрей понял, что ошибся. Мария действительно частенько добавляла различные листья и корни в скудную еду партизан, но делала это открыто и с удовольствием делилась кулинарными знаниями. Цветков пожаловался кухарке на аллергию, и та охотно начала готовить ему отдельно — только мясо и простейшие овощи, и никаких специй. Однако идея оказалась глупая. Мало того что Андрей был вынужден есть пресное. Его аллергией заинтересовался сам команданте — то ли заподозрил что-то, то ли соскучился по своей врачебной специализации. Андрею пришлось плести с пятого на десятое, чтобы избежать осмотра.