Я устроилась поудобнее на своем сиденье, думая о том, что успела узнать, и, должно быть, задремала: когда я снова выглянула из окна, мы уже катили по главной улице Патерностера в сторону пляжа.

В деревушке царила предрассветная темнота и было еще все закрыто, и, хотя встречались вывески магазинов подарков, керамической посуды и нескольких ресторанов, не было ни намека на специализированную кофейню, где могли бы приготовить чай на обезжиренном соевом молоке.

Даже в тускло-желтом свете нескольких уличных фонарей деревушка казалась такой живописной, что могла бы вдохновить местного скаута и второразрядного кинооператора подыскивать подходящие виды для съемок.

Бекка была очарована простыми чистенькими коттеджами под соломенными крышами; их веранды были украшены рядами ракушек, пробковыми спасательными кругами и старыми рыбацкими сетями; а каменные палисадники, в которых чаще всего красовались старые гребные лодки, наполненные землей, были причудливыми цветниками или крохотными огородами.

В окнах нескольких маленьких коттеджей мерцал свет: рыбаки уже проснулись и готовились выйти в океан на своих красочных лодках за утренним уловом барракуды или раков.

– Такое очаровательное место! – сказала Бекка.

– Может быть, позже у тебя будет шанс тут побродить.

– Да, конечно.

Водитель автобуса высадил нас всех неподалеку от пляжа. Бекка и я схватили свои сумки и пошли через холодную тьму к океану, пока техники выгружали оборудование. Кинооператор пришел в восторг от мерзкой погоды. Облака и легкий туман с ветром, дующим в сторону океана, «добавят текстуры рассвету», а ветер «создаст ощущение драмы».

Тоненькая золотая полоска на горизонте начала освещать небосклон, когда приехал микроавтобус с Логаном, Бритни, Полипом и Силлой.

Силла – на сей раз без своих ручных дракончиков – не успела еще вылезти из микроавтобуса, как стала безостановочно орать распоряжения в мегафон:

– Всем – поторопиться и шевелить задницами, не то мы потеряем свет!

Я добралась до стола с закусками до того, как его закончили устанавливать, и выпросила двойной эспрессо для Логана. Я нашла его в одиночестве, стоящего с подветренной стороны у грузовика с оборудованием и дрожащего от холода. Он был одет в одни только обрезанные джинсовые шорты с заниженной талией и растирал себя вазелиновым маслом – свои обнаженные плечи, гладкую грудную клетку и кубики пресса.

Боже, помоги мне.

Я смотрела на него во все глаза. Я наконец потеряла дар речи, хотя по причинам, которые не порадовали бы Силлу. Когда Логан заметил, что я стою рядом, я отдала ему картонный стаканчик с эспрессо.

Он выпил его одним духом.

– С-спасибо.

Он лязгал зубами. А его губы что, посинели? Я ощутила соблазн согреть их поцелуем, чтобы вернуть им нормальный цвет.

Я мысленно встряхнула себя. Возможно, я встряхнулась и в реальности тоже, поскольку Логан взглянул на меня вопросительно. Я порылась в своей гигантской спортивной сумке и вытащила оттуда его пуховик и плед.

– Та-дам! Я подготовилась, – сказала я, утешаясь мыслью, что его тело будет скрыто только до тех пор, пока они не начнут снимать, что, судя по отрывистым командам, доносившимся повсюду, должно начаться с минуты на минуту.

– Я люблю тебя! – сказал он драматичным тоном.

– Готова поспорить, ты говоришь это всем своим ассистентам. – Я благодарила темноту за то, что она скрывает мои загоревшиеся щеки.

– Только тем из них, кто приходит с дарами.

Логан взял пуховик, но бросил его в ближайшую коробку с оборудованием и после этого передал мне бутылочку с маслом.

– Можешь помочь? Я не могу намазать себе спину и без зеркала не могу убедиться, что спереди сделал это равномерно. Они хотят, чтобы мое тело блестело от пота, – ч-что не с-случится при такой погоде, – так что мне надо намазаться маслом.

– Ты хочешь, чтобы я… намазала этим тебе спину? И грудь?

Теперь у меня были не только проблемы с речью – я забыла, как дышать. И мне вдруг стало очень жарко в моей собственной куртке.

– Да, – сказал он.

Видя, что я не шевелюсь, он добавил:

– Ты не возражаешь?

– Да! Э-э, да – вовсе не возражаю.

Логан повернулся, и вот передо мной его спина – гладкая кожа и мощные мускулы, – смотри сколько хочешь. И гладь.

Я налила большую пригоршню масла из бутылочки, согрела его в ладонях и стала натирать ему плечи. Словно во сне, я массировала по кругу его шею, затем провела руками взад и вперед по мощным мускулам его плеч и потом по спине к узкой талии.

Логан вздыхал от удовольствия, когда я размяла ему напряженные шею и плечи, потом я продолжила наносить и втирать масло, а он умолк и перестал шевелиться. Мои ладони замерли на его спине. Логан стал поворачиваться – очень медленно – ко мне лицом, мои руки при этом скользнули по джинсовому поясу его шорт, по ямке вдоль позвоночника, по его бедру, по упругому животу и остановились на пупке. В моем животе завязался тугой узел и сразу растаял. Похоже, моя промежность взорвалась.

Логан посмотрел мне в лицо. Его глаза были бесконечным отражением синевы наитемнейшего сапфира. Своенравный локон черных волос упал ему на глаза. Мы были в одиночестве, словно в стеклянной сфере, где царили жара и ощущение близости. Шум, ветер, холод – все исчезло. Вокруг нас все потрескивало, словно кислород питал разгоравшийся огонь. Стук моего сердца отдавался у меня в ушах, и я, не помня себя, придвинулась к нему ближе. На его горле билась жилка. Он склонил ко мне голову. Его губы приблизились…

– Логан? Логан! – Резкий голос Силлы разрушил очарование момента. Она разразилась потоком ругательств, требуя немедленно узнать, где спрятался ее главный актер.

Я неровно задышала, взглянула в сторону, прочистила горло. Логан не шелохнул ни мускулом.

– Ну а вот тут мы еще вообще не нанесли масло, – сказала я как можно более беззаботным тоном, натирая маслом его ключицу.

Он передал мне бумажный стаканчик из-под кофе, уже смятый. Когда я взяла его, наши руки встретились, и, хотя я не была уверена, кажется, он задержал свою руку в моей и не сразу убрал ее. Я перевела взгляд с его рук на его лицо, но он уже отвернулся.

И затем он ушел, а я осталась одна рядом с грузовиком, сжимая смятый стаканчик и бутылочку с маслом в трясущихся руках.

Пляж был широкой белой полосой волнистого песка. Он бесконечно тянулся в двух направлениях, с одной стороны окаймляемый зарослями низкого финбоша на дюнах, а с другой – холодной Атлантикой. В серой воде плотно прижимались друг к другу массивные валуны, а на песке лежали длинные пряди склизких бурых водорослей, принесенные волнами. Солнце поднялось, разогнало туман и засверкало было на чернильно-зеленых водорослях, но почти тут же кануло в пасмурные облака.