Складывалась парадоксальная ситуация. С одной стороны, все члены ЦК дружно проголосовали за проект Конституции, но с другой стороны, никто из них не выступил открыто в ее поддержку, что стало все больше и больше напоминать откровенный саботаж. Они не дали ни в свою газету — центральный орган своей партии, ни в какую-либо другую, ни одной статьи, пропагандирующей достоинства демократии и советского парламентаризма, разъясняя их населению страны.

* * *

Группе Сталина приходилось срочно оценить серьезность ситуации, в которой она оказалась. Оценить и выработать ответные меры, соответствующие навязываемым правилам игры. Судя по дальнейшим событиям, узкое руководство вновь, как и в начале 1935 года, решило нанести упреждающий удар. Такой, который продемонстрировал бы и непреклонность его намерений, и то, что может ожидать его противников в случае продолжения противостояния. Возобновило опасную игру с огнем, непредсказуемую по своим последствиям.

Уже 19 июня, несомненно — по указанию свыше, НКВД и прокуратура продолжили работу «по немедленному выявлению и полнейшему разгрому троцкистских сил». Подготовили и представили на утверждение ПБ список наиболее опасных троцкистов, включавший 82 фамилии, которым можно было бы предъявить обвинение в подготовке террористических актов. Не ограничиваясь тем, Вышинский поставил вопрос о необходимости повторного процесса по делу Зиновьева и Каменева.

Узкое руководство, скорее всего, учитывая ход обсуждения Конституции, решило не распылять сил. Нанести окончательный, по возможности, удар по Троцкому, а также по сторонникам и Троцкого, и Зиновьева.

Вести допросы только что арестованных и передопросы тех, кто уже находился в заключении, поручили крупным работникам НКВД. Первому заместителю наркома Я.С. Агранову, первому заместителю начальника иностранного отдела ГУГБ В.Д. Берману, заместителю начальника СПО ГУГБ Г.С. Аюшкову, заместителю начальника управления НКВД по Московской области А.П. Радзивиловскому, заместителю начальника СПО того же управления П.Ш. Симановскому. Они успешно справились с заданием, и уже 29 июля узкое руководство смогло — от имени ЦК — утвердить «Закрытое письмо», извещавшее всех членов партии об обезвреженной антисоветской организации, «троцкистско-зиновьевском блоке». Сводилось же «Письмо» фактически к трем пунктам.

Первое. В текущем году НКВД раскрыл несколько террористических групп в Москве, Ленинграде, Горьком, Минске, Киеве, Баку и других городах. Ими руководил троцкистско-зиновьевский блок, созданный в 1932 году. Его возглавляли Г.Е. Зиновьев и известные его сторонники, Л.Б. Каменев, И.П. Бакаев, Г.Е. Евдокимов, Куклин, троцкисты И.Н. Смирнов, С.В. Мрачковский, В.А. Тер-Ваганян.

Второе. Задачей блока являлись террористические акты против С.М. Кирова, И.В. Сталина, К.Е. Ворошилова, Л.М. Кагановича, Г.К. Орджоникидзе, П.П. Постышева и А.А. Жданова — членов и кандидатов в члены ПБ. Конечная же цель была такова: «одновременное убийство ряда руководителей парии в Москве, Ленинграде, на Украине, что расстроит ряды ВКП(б), вызовет панику в стране и позволит Троцкому, Зиновьеву и Каменеву пробраться к власти».

Третье. Так как верхушка блока уже находилась в тюрьмах, все руководство террористической деятельностью в СССР взял на себя Троцкий. Однако, не располагая опорой внутри страны, он забрасывает в СССР террористов, заведомо зная об их связях с гестапо.

После изложения всего этого, «Письмо» приходило к однозначному выводу: «ЦК ВКП(б) считает необходимым… еще раз приковать внимание всех членов партии к вопросам борьбы с остатками злейших врагов нашей партии и рабочего класса, приковать внимание к задачам всемерного повышения большевистской революционной бдительности… Все парторганизации, все члены партии должны понять, что бдительность коммунистов необходима на любом участке и во всякой обстановке. Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован».

* * *

Две недели потребовалось руководству НКВД и Вышинскому, чтобы подготовиться к намеченному процессу — открытому, показательному, призванному своей подчеркнутой гласностью убедить в справедливости обвинений, предъявляемых Троцкому и Зиновьеву, не только мировое коммунистическое движение население Советского Союза, но и мировую общественность. «Из представителей печати, — сообщали Ежов и Каганович 17 августа 1936 года Сталину, — на процесс допускаются: а) редакторы крупнейших центральных газет, корреспонденты «Правды» и «Известий»; б) работники ИККИ и корреспонденты для обслуживания иностранных коммунистических работников печати; в) корреспонденты иностранной буржуазной печати. Просятся некоторые посольства». На следующий день они получили ответ из Сочи: «Согласен, Сталин».[133]

15 августа 1936 года все советские газеты опубликовали сообщение «В прокуратуре СССР», известившее о «раскрытии ряда террористических троцкистско-зиновьевских групп», действовавших «по прямым указаниям находящегося за границей Л. Троцкого». О том, что «следствие по этому делу закончено. Обвинительное заключение утверждено прокурором Союза ССР и направлено с делом в военную коллегию Верховного суда Союза ССР для рассмотрения, согласно постановлению ЦИК СССР от 11 августа с.г., в открытом заседании».

Процесс открылся 19 августа. Тогда-то и обнаружилось, что число упомянутых в «Закрытом письме» обвиняемых вдвое больше тех, кто оказался на скамье подсудимых. В том, безусловно, и проявилась тщательная подготовка — отбор для открытого суда только тех, кто был непосредственно связан с террористическими троцкистскими группами. Подсудимых оказалось шестнадцать: Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, И.П. Бакаев, Г.Е. Евдокимов, И.Н. Смирнов, С.В. Мрачковский, В.А. Тер-Ваганян, Е.А. Дрейцер, Р.В. Пикель, К.И. Рейнгольд, Э.С. Гольцман, И.Д. Круглянский, В.П. Ольберг, К.Б. Берман-Юрин, М.И. Лурье, Н.Л. Лурье.

Из Москвы Каганович и Ежов телеграфировали 19 августа Сталину в Сочи: «Суд открылся в 12 часов… Зиновьев заявил, что он целиком подтверждает показания Бакаева о том, что последний докладывал Зиновьеву о подготовке террористического акта над Кировым и, в частности, о непосредственном исполнителе Николаеве…». 20 августа: «Каменев при передопросах прокурора о правильности сообщаемых подсудимым фактах, подавляющее большинство их подтверждает… Некоторые подсудимые, и в особенности Рейнгольд, подробно говорили о связях с правыми, называя фамилии Рыкова, Томского, Бухарина, Угланова. Рейнгольд, в частности, показал, что Рыков, Томский, Бухарин знали о существовании террористических групп правых… Мы полагаем, что в наших газетах при опубликовании отчета о показаниях Рейнгольда не вычеркивать имена правых. Многие подсудимые называли запасной центр в составе Радека, Сокольникова, Пятакова, Серебрякова, называя их убежденными сторонниками троцкистско-зиновьевского блока. Все инкоры (иностранные корреспонденты. — Ю. Ж.) в своих телеграммах набросились на эти показания как на сенсацию и передают в свою печать. Мы полагаем, что при публикации отчета в нашей печати эти имена также не вычеркивать».