Десятки, сотни, а затем и тысячи заклятий исцеления одно за другим приводили меня в порядок, а я сидел, мрачно глядя в угол. Душу терзало непривычное ощущение — сомнения, будь они прокляты, эти блядские сомнения...

— Ты поступил правильно, Рус, — негромко сказала Хельга.

— Они меня предали! Одна в большей, другой в меньшей степени, но предали! — мигом завёлся я. — После всего, что я сделал для них, после того, как я им дал стать одними из ключевых фигур своего государства! Чего этой блядине с катаной не хватало, а, Хель?! И ладно бы она одна — так ведь и этот каблук Би Рён попёрся за ней! Ну какого хуя?!

— Жизнь — сложная штука, Рус, — слегка печально улыбнулась. — Кто бы мог подумать в самом начале нашей жизни, что мы обретём вечность? Возможность жить бесконечно долго, пока не падём от чьей-то руки. Но знаешь ли ты, о чем жалеет большинство жителей Башни, достигших уровня Лорда и выше?

— О чём же? — вяло полюбопытствовал я.

— О невозможности иметь детей, любимый, — вздохнула она. — У Каори, насколько я поняла, выкрали брата. Его жизнь была кнутом, которым они её подгоняли, но одним кнутом успеха в подчинении человека не достичь, уж этому я у тебя научилась. Значит, был и пряник — ведь представители остальных рас спокойно могут заводить детей, пусть и с определёнными сложностями, даже после достижения Бессмертия. Думаю, ей было обещано именно это — возможность завести ребёнка, а то и не одного, от любимого мужчины. Понимаю, тебе, живущему лишь своими идеями и идеалами, такое невдомёк — ради своей расы ты готов отказаться вообще от всего и пойти на что угодно, но иные... Мы, все прочие, не настолько идеалисты. Думаю, именно поэтому ты вс ещё наш король — ведь кто бы что ни говорил, ради общего блага ты готов на что угодно, и мы это знаем. Это в тебе радует одних и пугает других — но тех, кого твоя решимость радуем и вдохновляет, большинство. В общем, милый мой Русик, выкинь из головы этих дураков — ты ведёшь нас к рассвету цивилизации хуннусов, ты борешься за наше выживание, и я, как и большая часть населения, поддерживаем тебя. А насчет уличных крикунов и псевдолибералов... Знаешь, как в обществе бывает? Хотя откуда тебе, мой воитель, это знать... Меньшая часть, но самая активная и гнусная, ходит везде с плакатами, говорит обличающие речи, устраивают митинги, но при этом они всё равно меньшинство. А большинство, которое в целом на твоей стороне, оно же как — у каждого семья, дела, работа и многое, многое другое. У них нет времени выходить на дурацкие выступления, орать о справедливости и прочем — они кормят свои семьи.

— Любой уважающий себя маг способен вырастить урожай сам, — заметил я, уже успокаиваясь. — Мы не в прежнем мире, проблемы голода не стоит.

— Ага, не стоит. Но каждый родитель хочет для своего дитя лучшего будущего, так что им необходимо покупать довольно дорогую алхимию, что укрепляет тела и энергетику детей, нужно оплачивать работу стационарных артефактов, дающих горячую воду, отопление и так далее, платить взносы за свои частные дома — ты же лично настаивал на том, что у каждой семьи должен быть свой частный дом — на оплату налогов... В общем, все те, кому приходится пахать на будущее и на будущее детей — у них нет времени на общественную деятельность, в свои выходные предпочитает нормально отдыхать. Пожарить шашлыки, съездить в театр, сходить, в конце концов, в кино, в ночной клуб или караоке — магия ведь воссоздала всё это, и мы наконец живём нормально. Рус, ты и твои гвардейцы, Карина и её Дом Мечей, плюс костяк наших четырёх армий и те, кто не забыл утрат и потерь со времён войны — вот основной костяк тех, кто намерен поставить точку в противоборстве с врагами нашей расы. И век назад таких было большинство, но... За сто лет изменилось очень, очень многое. Выросли новые поколения, а среди тех, кто прежде видел смысл жизни в бесконечной войне, распробовали вкус мира. Люди не хотят войны, мой милый, прекрасный Рус... А ты действуешь так, будто битвы Великой Войны отгремели лишь пару недель назад.

— Что, тоже хочешь сказать, что я неправ и нужен мир во всём мире? — горько спросил я.

Если даже моя верная и прекрасная Хельга так думает, то что говорить об остальных? Это меня, конечно, не остановит, но...

— Нет, — тряхнула она волной чуть кудрявых волос цвета тёмной меди. — Я понимаю и принимаю твои доводы — ведь я как никто другой помню те дни. Я, если ты вдруг забыл, тоже сражалась на передовой, видела разграбленные и сожжённые в пепел поселения наших сородичей, видела распнутых на копьях женщин и трупы младенцев... Не-е-ет, — неожиданно кровожадно оскалилась моя возлюбленная. — Молокососы, не видевшие тех ужасов и восторгающихся культурой и красотой иных, вызывают у меня лишь презрение. И ещё большее презрение вызывают те трусы, которые делают вид, что никаких особых ужасов не было. Я ведь просто сказала, что понимаю их — любой разумный человек, не считая тебе, Карине и Артуру подобных, предпочтёт войне мир. Но есть случаи, когда мир невозможен — и это один из таких случаев. Я искреннее надеюсь, Рус, что ты выжжешь всю эту мразь калёным железом, не щадя никого и ничего. За сотни тысяч убитых, принесённых в жертву, взятых в рабство наших сородичей, за миллионы искалеченных судеб и их лицемерие — убей их всех, Руслан! И неважно, какие жертвы наш народ должен будет принести, неважно, на какие подлости придётся идти — нелюдь не заслуживает права на жизнь! Не после того, что они творили... Так что да, я понимаю их позицию — понимаю, но не принимаю! Ради нашего будущего они все должны сгинуть — иначе однажды эта сволочь вновь ударит нам в спину.

Признаться, я был слегка ошарашен её спичем. А с другой стороны — она ведь была главой целителей. Именно она первой отправлялась в отбитые у врагов города и поселения, спеша использовать свои силы ради спасения хуннусов. И зверств, творимых иными, она видела куда больше, чем любой из воинов. Она лечила, утешала, помогла чем могла всем, кто пострадал — у нас же,