Александра прекрасно ее понимала.

Им было очень страшно. И еще страшнее оттого, что предстояло принять решение, от которого, возможно, зависела жизнь Ивана Вешнепольского, знаменитого журналиста, лучшего друга Александры Потаповой и возлюбленного Маши Вершининой.

Совершенно неожиданно для себя они попали в эпицентр каких-то непонятных и опасных событий, и теперь нужно было смотреть во все стороны, остерегаясь нападения, ждать подвоха, принимать ответственные решения, соблюдать конспирацию и ни в коем случае не ошибиться. Колоссальная ответственность! И не на кого ее переложить, не с кем ее разделить. Не было рядом с ними сильных и храбрых мужчин, говорящих низкими голосами: «Я все улажу!» Уладить все предстояло им самим. Вот только непонятно, как именно можно хоть что-нибудь уладить…

Поэтому Ладка разглядывала записку и собиралась сличать почерки, Александра все повторяла про себя: слава богу, что он жив, а Маша ходила по комнате с сухим иезуитским блеском в глазах и, кажется, понимала далеко не все, что ей говорили.

Пока Ладка подковыривала столовым ножом край старой складной лупы, которая никак не хотела открываться, Александра снова взяла записку в руки.

– Маш, а что это за карман? – спросила она, оглядываясь на подругу. – Вот тут написано: «…в моем кармане, где беспорядок – ты меня еще постоянно за него ругала…»

– Понятия не имею, – ответила Маша и опять принялась ходить из угла в угол. Отросшие волосы мешали ей, и она нетерпеливо заправляла их за уши. – Честное слово, Сань. Я целый день над этим думаю, ничего понять не могу. Что за карман? Что за пакет? Что за адрес?

– Мань, свари кофе, – приказала Лада, справившаяся наконец с лупой. – Сань, давай письмо. Ну-с, приступим!

Кофе сварился как раз к тому моменту, как Лада со стуком сложила лупу и сказала задумчиво:

– Пациент скорее жив, чем мертв. Вроде его почерк. А может, и не его…

– Не помогла лупа? – язвительно осведомилась Маша.

– Черт разберет эту лупу, – сказала Лада. – Вроде бы все похоже…

– …и не похоже… – докончила за нее Маша жалобным голосом и водрузила в центр стола сахарницу. Шел первый час ночи.

– Кстати, ты зря иронизируешь, Мань, – сказала Лада, наливая всем кофе. – Если это подложная записка, то, даже если мы найдем этот пакет и куда-то его отправим, это будет означать, что мы действуем на руку врагу, только и всего.

– Ага, а вчерашние бандиты? Зачем они меня пугали, если это подложная записка? – выпалила Маша – очевидно, она давно уже над этим раздумывала. – Пугать меня есть резон только в том случае, если записка настоящая и пакет существует, и они боятся, что я его куда-нибудь отнесу.

– А может, они тебя для того и пугали, чтобы ты так подумала, – высказала предположение Лада. – Чтобы ты решила, что записка подлинная, нашла бы этот пакет и собственными руками навредила Вешнепольскому. Есть и другой вариант: ты находишь пакет, а они его у тебя отнимают. На улице. Им даже искать не придется, ты им его сама принесешь.

– Следующего раза я не переживу, – мрачно сказала Маша.

– Интересно, что там может быть, в этом пакете? Документы? Деньги? – не унималась Лада.

– Много денег в карман не положишь, – заметила Маша, продолжая ходить по комнате. – Документы, впрочем, тоже…

– Сядь, Мань, – попросила Александра. – Не мельтеши.

Маша боком присела к столу, зажав коленями худые безвольные руки.

– Значит, будем исходить из того, что записка настоящая, – задумчиво проговорила Лада. – Хотя до конца я в этом не уверена.

– Не уверена! – возмутилась Маша. – Может, тебе еще одну лупу принести?

– Давайте думать, девочки, – прекратила их спор Александра. – Мы должны найти пакет и кому-то его передать, а мы даже не знаем, где он может быть и как он выглядит. И не знаем, сколько у нас времени. Может, его уже совсем нет.

Они в молчании попили кофе. Грязный тетрадный листок лежал перед ними на столе.

– Ну, адрес или имя, очевидно, есть в пакете. Найдем пакет – узнаем, кому он адресован, – сказала Лада. – Но что это за карман? Где всегда беспорядок?

– Я не знаю! – в отчаянии воскликнула Маша. – Даже предположить не могу!

– У тебя есть его вещи? – спросила Александра.

– Да нет почти. Куртка и два свитера. Первым делом я посмотрела в карманах куртки. Там ничего нет. В свитерах нет карманов, но я и свитеры перетряхнула… – Маша чуть не плакала. – Это все совсем не то. Про что-то другое он пишет…

– Давай еще раз посмотрим, – предложила деятельная Лада. – Вдруг ты проглядела?

С видом праведника, по несправедливости обреченного на вечные муки в аду, Маша потащилась в другую комнату. Лада пошла за ней, а Александра снова стала читать записку.

– Мань! – крикнула она. – А за какой беспорядок ты его ругала?

– Не знаю, – отозвалась Маша, появляясь на пороге. – Ни за какой. Я вообще его никогда не ругала. Я его люблю…

– Это мы знаем, – пробормотала Александра. – А почему пакет японский? Что за японский пакет?

– И про пакет не знаю, – повторила Маша с выражением глубокого отчаяния. – Он мне доверился, попросил помочь, а я даже не могу взять в толк, о чем он пишет…

И она заплакала.

Александра не утешала ее, прекрасно понимая, что утешить ее нечем. Нужно постараться понять, о чем идет речь в записке, и тогда прояснится хоть что-то.

Пришла из соседней комнаты Лада и сказала невесело:

– Ничего. Ни в карманах, ни за подкладкой, ни даже в свитерах. Ни-че-го.

– Что же это за японский пакет? – бормотала Александра. – Может, от фотографий? Мань, ты не помнишь никаких пакетов от фотографий? Они вроде бывают японские…

– Нет у меня никаких японских фотографий, – всхлипывая, с трудом выговорила Маша. – И своих фотографий он мне не показывал. Я видела только ту, что висит у него в кабинете, где он с папой римским. Когда мы только познакомились, он приносил мне ее, хотел похвастаться. Я тогда решила, что он больной… – И Маша засмеялась сквозь слезы.

– А в квартире у него ты была? – сердито спросила Лада. Она всегда сердилась, когда чего-то не понимала или переживала слишком сильно…

– У него дом за городом, а не квартира, – сказала Маша. – Была, конечно. У меня даже ключи есть, хотя я никогда туда без него не ездила.

– Беспорядок… – пробормотала Александра. – Беспорядок… Кавардак, хаос, свалка, помойка, месиво, бардак…

– Ты чего, Сань? – с тревогой спросила Маша. – Ты о чем?

– Не мешай, – приказала Александра и даже глаза закрыла. – Я пытаюсь придумать, чем можно заменить слово «беспорядок». Что-то такое, мне кажется…

– Что? – шепотом спросила Лада.