Кэсси с трудом вникала в ее слова. Значит, Ханна Давенпорт была няней Сэмюела? Осознав это, Кэсси поняла, что оказалась в глупом положении. Сэмюел вовсе не платил своей любовнице за молчание. Официальный документ, который она обнаружила, просто обеспечивал достойную жизнь его бывшей няне. Как видно, любимой няне.

Но как это увязать с холодностью и бесчувственностью Сэмюела? Или на самом деле он не был таким? Глядя в блестящие голубые глаза хозяйки, Кэсси сказала:

– Это очень благородно со стороны Сэмюела – обеспечить вас постоянным доходом.

– И дом тоже он купил. Дом теперь мой. Слава Богу, он нашел меня четыре года назад. Он спас меня от голода и смерти.

– Как это произошло?

– Разве он не рассказывал вам эту историю? – удивилась хозяйка и добавила: – Это так похоже на него, он никогда не любил хвастаться своими добрыми делами, даже в детстве.

Неужели они говорили об одном и том же человеке? Сэмюел, безусловно, хвастался своими победами над женщинами. Правда, это выражалось не в словах. Однако его высокомерное поведение можно было истолковать так, будто он бравировал своими успехами. Опасаясь, что такие воспоминания могут вогнать ее в краску, Кэсси быстро заговорила:

– Четыре года назад? Это было как раз тогда, когда мы поженились.

– Это было за два месяца до этого. Понимаете, мы долго ничего не знали друг о друге. Потом брат мастера Сэма, лорд Джошуа Кеньон, обратился ко мне с вопросами о мастере Сэме. Я сказала ему, что рождение мальчика было зарегистрировано в церкви Святого Мартина. А через несколько дней после этого мастер Сэм нашел меня. Я в то время потеряла работу, а женщину моего возраста никто не хотел брать на новую. – Глаза ее наполнились слезами благодарности, она достала носовой платок и громко высморкалась. – Какой это был счастливый момент! Увидеть, что мой мальчик превратился в такого красивого, такого славного мужчину!

Сэмюел не был славным мужчиной. Он был талантливым мошенником, который купил Кэсси только для того, чтобы соперничать с Кеньонами. Но она не собиралась говорить ничего такого, что могло бы развеять иллюзии старой женщины.

– Вы надолго расставались с ним?

– Когда моему дорогому мальчику исполнилось десять лет, его мать уволила меня. Она сказала, что он уже вырос и его не надо опекать. – Ханна наклонилась вперед и доверительным тоном тихо проговорила: – Но я думаю, она просто ревновала. Мальчик больше времени проводил со мной, чем с нею. А Джоанна Фирт всегда хотела быть центром внимания.

Кэсси слушала с интересом. История захватила ее, так же как и возможность получить полезную, неизвестную ей прежде информацию.

– Миссис Давенпорт...

– Нет, миледи, мисс, – перебила ее хозяйка, – я никогда не была замужем. Мои сестры говорили, что это из-за моей привычки слишком много говорить и что я любого заговорю до смерти за один месяц. Но я прошу вас называть меня Ханной, как называет мастер Сэм, – добавила она, опять весело улыбнувшись.

Легче было согласиться, чем спорить.

– Хорошо, Ханна. Извините мое любопытство. Не могли бы вы побольше рассказать мне о матери Сэмюела? Я ничего не знаю о ней.

– Конечно, расскажу. И не обижайтесь на мужа за то, что он не сделал этого. Мужчины редко говорят о серьезных вещах. А вот и наш чай.

Саки принесла большой поднос с несколькими видами печенья и пирожных. Ханна наливала чай в китайские чашки, уговаривая Кэсси попробовать сладости.

– Все это сделано моими собственными руками, – с гордостью сообщила Ханна. – Попробуйте лимонный рулет, мастер Сэм его очень любит.

– Замечательно, – похвалила Кэсси, когда лимонный рулет буквально растаял у нее во рту.

С чашкой чаю в руке Ханна медленно покачивалась в кресле, которое ритмично потрескивало под ее немалым весом.

– Итак, с чего же начать? Вы, конечно, знаете, что Джоанна Фирт была актрисой. Но ей не очень-то везло на лондонской сцене.

– А почему?

– Слишком много было хороших актрис и слишком мало возможностей. Я видела много таких судеб, когда надеждам актеров и актрис не суждено было реализоваться. Это огромное количество проб, жизнь на одолженные деньги и бесконечное ожидание ответов от директора театра.

– Вы тоже были актрисой? Ханна громко рассмеялась:

– Нет! С вашей стороны весьма любезно высказать такое предположение. Но кто будет платить деньги за то, чтобы увидеть на сцене такого поросенка, как я? Нет, я работала за сценой, я была костюмером. Там я и встретила Джоанну.

Масса вопросов теснилась в голове у Кэсси. Отпив глоток чаю, она спросила:

– А какая она была?

– Склонная все драматизировать, капризная, полная несбыточных мечтаний. Ее сердце и душа были отданы театру, но бедняжка играла только роли второго плана. Потом она познакомилась с лордом Стокфордом.

– Джорджем Кеньоном, отцом Сэмюела, – добавила Кэсси.

– Джоанна была им очарована, – продолжала Ханна. – Это первый мужчина голубых кровей, которого она встретила, и, по ее словам, он был просто святым. Я пыталась предостеречь ее, объясняя, что он женат и что такие, как он, заботятся только о своем удовольствии, но она ничего не хотела слышать. Говорила, что она влюблена в него, а я думаю, что была влюблена не в этого пьяницу, а только в свою мечту. – Вздохнув, она печально покачала головой. – Уверяю вас, что Джоанна вела себя в жизни как на сцене, разыгрывая драму. И всегда была уверена, что все кончится хорошо.

Печальная история растрогала Кэсси.

– Лорд Стокфорд бросил ее.

– Да, когда Джоанна забеременела. Как многие бедные женщины в подобных ситуациях, она была уверена, что он заберет ее в свой дом. Но когда этот подлый трус узнал о ребенке, он сказал, что отцом мог быть кто-нибудь другой.

У Кэсси от изумления расширились глаза.

– А это было возможно?

– Нет, я не сомневалась в том, что Джоанна была верна этому негодяю. Она не была безнравственной женщиной. Только глупой, своевольной, желавшей все делать по-своему. Даже после рождения сына она надеялась, что лорд вернется к ней. Она писала ему письма, но никогда не получала ответа.

Взволнованная, Кэсси поставила чашку на стол.

– Как жестоко было с его стороны не признать собственного сына... – Голос ее дрожал, и она вдруг почувствовала, что может понять, почему Сэмюел возненавидел Кеньонов. И все же он абсолютно не прав, возлагая вину на всю семью, тогда как виноват был только один человек.

– А Джоанна осталась совсем без денег, лишь какие-то жалкие крохи, которые она платила мне, когда у нее изредка появлялись роли, и я оставалась с мальчиком. Это очень печальная история.

Откусив кусочек пирога, Ханна медленно раскачивала качалку. Неожиданно лицо ее опять просияло.