Затем она закрутилась: Ира, как всегда, отказывалась есть суп, а Петя кидался кашей – и на время забыла про свою маленькую тезку.

Через час, когда дети уже посапывали в кроватках, воспитательница взяла тарелку супа, гречневую кашу с котлетой, компот, поставила все это на поднос, добавила ярко-оранжевый мандарин и понесла в изолятор.

Медсестра, пользуясь кратковременной передышкой, обедала вместе с нянечкой и заведующей, и Света лежала одна. Воспитательница склонилась над ней. От маленького тела исходил жар, девочку знобило; откинув одеяло, она что-то бормотала во сне.

«Боже мой!» – ужаснулась Светлана. Она и подумать не могла, что за один час все может так сильно измениться. Выскочив из изолятора, она побежала в раздевалку, где обычно собирались сотрудники детского сада.

– Беда! – закричала она с порога. – Девочке совсем плохо!

Медсестра Марина резко отодвинула тарелку.

– Что с ней?

– Она вся горит!

– Надо вызвать «скорую»! – сказала заведующая, вставая и направляясь в кабинет. Медсестра бросилась в изолятор. А Светлана не знала, за кем из них бежать.

– Да что значит «ждите»? – возмущалась заведующая – высокая статная дама с как нельзя более подходящей для нее фамилией – Крупнова. – Это – детское учреждение, вы понимаете? Ребенок болен, он может заразить остальных! Хорошо… Ладно…

Она положила трубку и посмотрела на Светлану Минаеву.

– Черт знает что… Говорят, все машины – на вызовах.

Она возмущенно фыркнула и уткнула красные руки в крутые бока.

– Можно подумать, в городе – эпидемия! Все на вызовах, представляешь?! Я им покажу вызовы! Ну-ка, пошли в изолятор!

В изоляторе их ждала взволнованная медсестра. Она держала руку на плече девочки, но касалась ее так осторожно, словно боялась обжечься.

– Вызвали «скорую»? – первое, что спросила она.

– Сказали, что приедут, как только смогут. В городе много вызовов, – ответила Крупнова.

– А-а-а, – тихо сказала медсестра и поманила их пальцем. – Смотрите! Какой ужас!

Светлана заглянула через плечо Крупновой и увидела на белой наволочке две розовые полоски. На ввалившихся и неестественно блестевших щеках Светы застыли две высохшие красные дорожки.

– Что… это? – срывающимся голосом спросила воспитательница.

– Не знаю, – сказала Марина.

– Я знаю, – заявила Ольга Николаевна.

Не зря она была заведующей – эта женщина никогда не теряла присутствия духа.

– Одевайте ребенка! Пока дождешься «скорую», может случиться черт знает что! – она словно не решалась говорить, что именно может случиться. – Я сейчас поймаю такси и отвезу девочку в больницу.

– Ольга Николаевна! – решилась Светлана. – Позвольте, я ее отвезу?

– Ты, – Крупнова повернулась к Светлане, – разбуди детей. Когда приедет «скорая», пусть врачи их осмотрят. Мне все это очень не нравится.

В общем-то, она была права. Это никому не нравилось.

Через десять минут Крупнова увезла Свету в больницу.

Светлана Минаева была как на иголках. Она постоянно выбегала в коридор и прислушивалась, не звонит ли телефон в кабинете заведующей. Но телефон молчал, и Светлана не знала, что ей делать: ведь надо же было сообщить отцу Светы, что дочка в больнице, а она даже не знала, в какой именно.

«Скорая» приехала через полтора часа. Усталый врач, закутанный в маску, бегло осмотрел детей и выявил еще четыре случая заболевания.

– Что с ними? – спросила Светлана.

– Ничего серьезного. Грипп, – ответил врач, избегая смотреть ей в глаза. – Их надо отвезти в стационар.

Это никак не укладывалось в голове: грипп – и стационар. Зачем?

Светлана схватила врача за руку.

– Послушайте! Что происходит? Это действительно грипп?

Она вспомнила, что говорила заведующая: «все машины на вызовах».

– Это что? Не только у нас, да?

Врач молчал.

– Скажите, я могу поехать с ними? – спросила Светлана.

– Как вы себя чувствуете? – вместо ответа спросил врач.

– Я? Хорошо, – хотя, какое, к черту, «хорошо»? Что во всем этом могло быть хорошего?

– Тогда оставайтесь здесь. Помогите мне довести детей до машины и… Оставайтесь.

Светлана быстро собирала детей. Руки безошибочно находили одежду, принадлежавшую больным ребятишкам – трем девочкам и пухлому, не по годам рассудительному мальчику Пете.

Она представила, что сейчас четырех ее воспитанников посадят в одну громыхающую «Газель» и увезут неизвестно куда. От этого Светлане стало не по себе.

– Послушайте! – окликнула она врача. – Я… сказала неправду. Мне что-то… Меня знобит! И еще… Я чихаю!

Врач, прячась под маской, спросил:

– Вы были в тесном контакте с детьми?

– Да, конечно, – ее поразила бессмысленность этого вопроса. Естественно, она целый день была с ними в тесном контакте.

– Ладно. Собирайтесь, – бросил он и пошел к машине.

Светлана построила детишек парами и вывела на улицу.

– Не бойтесь. Сейчас мы съездим с вами в больничку и быстро вернемся, – говорила она, от волнения не находя пуговицы плаща.

Юля заплакала, и Леночка присоединилась к ней.

– Я не хочу, Светлана Александровна! – хныкали они – каждая на свой лад.

– Ну-ну, все будет хорошо, – как могла, успокаивала их Светлана.

Помощь пришла неожиданно – со стороны Пети.

– Чего вы разревелись? – заявил он. – Это не страшно. Нам же не будут делать уколы.

Посмотрят горло, померят температуру – и отпустят. А я не буду плакать, даже если у меня кровь будут брать. У меня уже брали – и я не плакал. Уколют пальчик. Это не больно.

Упоминание об уколотом пальце было некстати. Теперь и у второй Леночки задрожали губки.

– Это правда, Светлана Александровна?

– Конечно, нет, милая. Я не дам, чтобы у вас брали кровь. Я для этого и еду с вами. Пойдемте.

Она повела детей к машине с красным крестом на боку. Красный крест, символ надежды и спасения… Сейчас он выглядел зловеще.

Глядя на две перекрещивающиеся полоски, Светлана вспоминала алые дорожки на щеках Светы-маленькой.

Гарин ехал, судорожно вцепившись в руль, отчего машина вихляла из стороны в сторону, и чувствовал, как спина, прижатая к спинке сиденья, постепенно становится мокрой. Его не покидало ощущение, что он – герой сумбурного и бессвязного сна, снящегося сумасшедшему. Беда заключалась в том, что это был не его сон, и он даже не мог его прервать, попытавшись проснуться.