– Я набрел на отличный ресторан в Лос-Анджелесе. И уже забронировал для тебя столик.

– В Лос-Анджелесе?! Но почему…

Реджи затормозил, повернулся к Брюсу и вытаращил глаза.

– Золотой Глобус в субботу. Ты что, и это ухитрился забыть?

– Дьявол!

– Знаешь что, ты соберись. На Глобусе я тебя подменить не смогу. А цена вопроса – миллион. Вылет в пятницу. Пока.

Брюс стоял и в отчаянии смотрел на гимнастические снаряды. Глобус, все правильно. А потом – Грэмми и Эмми. Ну и следом – гала в «Колизее». И на все эти тусовки он обязан идти. Один. Без Лили.

Значит, пришел конец их отношениям?

Но как ему жить без Лили Смит?

Лили сидела на подлокотнике и качала ногой. Иногда нога затекала, тогда она меняла положение и качала другой ногой. Луч солнца полз от одной стены к другой, старательно огибая – так ей казалось – останки телефонной трубки, валявшиеся на полу.

Трубка погибла два часа назад. С тех пор Лили сидела и качала ногой.

Стукнула входная дверь. Лили с трудом удержалась, чтобы не кинуться стремглав и не повиснуть у Брюса на шее. Слава богу, он все-таки пришел – это она говорила себе каждый день, потому что каждый их день мог стать последним.

Однако за спиной притаилась тишина. Брюс вошел в комнату, она это чуяла, как дикий зверь, но не торопился подойти к ней. А когда она услышала его голос, то поняла, что сейчас умрет.

– Привет. Это я.

– Привет. А это я. Какое совпадение, правда?

– Что-то случилось?

– О нет, ничего особенного. Шеймас меня завернул, а так ничего.

– В каком смысле – завернул? Я ему сейчас позвоню и… Кстати, почему ты не подходишь к телефону? О… Понимаю. Ты саданула трубку об стену?

– Да. И не надо мне говорить, что я напрасно это сделала. Я это знаю.

– Что он тебе сказал?

– Ничего. Его секретарша велела больше не беспокоить мистера Тидла своими звонками.

– Послушай, я сейчас же…

– Нет, Брюс. Ты никому звонить не будешь. Хватит об этом.

– Я… я виноват, надо было раньше вспомнить и спросить тебя, надо было самому узнать…

– Брюс, я уже говорила тебе, это МОЙ план. Мое дитя. И в ответе за него только я.

– Лили, но я хочу тебе помочь отнюдь не потому, что мы спим вместе. Я действительно уверен, что у тебя хороший, стоящий проект, а до Шеймаса мне просто проще дозвониться. Если бы я не был в тебе уверен, я бы не предлагал этого.

Лили думала именно об этом все утро. Сомневалась, говорить ли Брюсу о Тидле, или вообще скрыть от него все произошедшее. Ей не хотелось лгать Брюсу, но не хотелось и принимать его помощь. Она была очень упряма, Лили Смит. И ненавидела влезать в долги.

Совершенно очевидным представлялось и то, что Шеймас поддался на провокацию Ширли Бэнкс. Это тоже требовало известных решений. И уж их-то Лили точно должна была принять сама.

– Брюс, я очень ценю твою заботу, правда. Спасибо тебе, не обижайся на меня. Я не могу тебе позволить влезать во все это. Это – мое.

Он в бессильном гневе взъерошил волосы и пробежался по комнате.

– Ладно. Хорошо. Только окажи мне услугу, о’кей? Не бросай это дело с Шеймасом. Не отступайся. Поезжай к нему, поговори с ним лично. В конце концов, худшее, что может случиться, это то, что он так и не изменит своего мнения…

– Или прикажет вытолкать меня взашей.

– Поверь мне, Лили! Просто поверь и сделай. Поезжай к нему. Услышь «нет» от него самого.

– Хорошо. Я с ним встречусь.

– Отлично. Возможно, меня не будет рядом, но я в твоих силах не сомневаюсь. Не позволяй Ширли оставить последнее слово за собой.

Лили вскинула горящие глаза на Брюса. Хорошо, что он напомнил ей о Белобрысой Дряни. С Шеймасом она, конечно, постарается встретиться, но сначала… сначала ей стоит повидаться с Ширли Бэнкс.

Брюс тем временем смущенно вертелся по сторонам, а потом выпалил:

– Мне жаль, но у нас почти не осталось времени, Лил. Мне нужно отправляться домой и собирать вещи, так что…

– Собирать вещи?

– Ну… да! Я лечу в Лос-Анджелес. Вернусь в понедельник вечером.

Она улыбнулась, через силу – но улыбнулась. Ведь мы все знали, что так и будет, не правда ли?

– Что ж, счастливого пути. А я пока присмотрю за твоими фикусами.

– Лили, мне очень жаль…

– Все нормально. Только не слишком ударяйся в разгул.

– О, поверь мне, я не люблю разгулы.

Они долго целовались в коридоре, а потом Брюс ушел, и Лили осталась одна. Она медленно бродила по квартире, брала и нюхала подушки, пахнувшие Брюсом… Почему он никогда не звал ее к себе? Приезжал исключительно к ней. Нет, это здорово, и она чувствовала себя более уверенно – на своей территории, – но все же почему?

Все очень просто. Она – его временная любовница. Развлечение на стороне, которое необязательно впускать в свою жизнь. И рано или поздно их веселому времяпрепровождению придет конец. Вопрос – когда именно? И как будет выглядеть их расставание?

Что ж, ты этого хотела.

Брюс поправил галстук и вылез из лимузина под вспышки фотокамер и голодный рев толпы. Он чувствовал себя едва ли не гладиатором на арене, правда, вместо сети и трезубца под рукой у него была хорошенькая и сверкающая, как рождественская елка, Келли. Сегодня ее могут назвать лучшей актрисой года. Вернее, непременно назовут, Брюсу это было известно доподлинно.

Келли махала свободной рукой, ослепительно улыбалась, вертелась и так, и сяк, прижималась к Брюсу и строила глазки репортерам. Потрясающе глупа, просто бездонно глупа. И хороша, как кукла Барби.

Обстановка вокруг напоминала ночной кошмар – как и всегда. Толпы потных, слегка злых и возбужденных репортеров свешивались с ограждений, чуть дальше визжала, рыдала и потела толпа поклонников, а по красной дорожке дефилировали звезды. Брюс увидел, как между тощих лопаток всемирно известной актрисы течет пот, и его слегка затошнило. Чуть дальше брел, привычно загребая ботинками, известный на весь мир комик – Брюс знал, что врачи строго-настрого запретили ему пить, и по этому поводу он наверняка принял на грудь в лимузине…

Известная светская львица с мраморно-белыми от кокаина ноздрями. Великий европейский режиссер-гей с другом. Старуха в декольте до пупка и глухих перчатках до локтя – восьмому молодому мужу она тоже вряд ли показывает свои руки.

Бал монстров, сборище священных чудовищ, порочных и жалких, но зато блестящих и знаменитых. У половины из них детей не было, у второй половины дети были больны от рождения. Запах тлена чудился Брюсу Кармайклу, и он машинально стиснул локоть Келли, за что и удостоился обиженного шипения: