Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По тому, как пошло пятнами лицо его собеседника, Анатолий понял, что сведения у доктора Вознесенского были верные.
Ума у парня, похоже, было не очень-то. Потому что после долгой неловкой паузы он не без труда состроил гримасу крайнего изумления и неправдоподобно удивленным голосом спросил:
– Что?!
Самое время было переходить от дружелюбия к жесткости.
– Ты мне ваньку не валяй, – рявкнул Анатолий. – Знаешь, что с тобой сделает Тапаев, если я ему расскажу про твои делишки?
Ничего хорошего Саша от шефа не ждал, поэтому испугался донельзя.
– А могу и не сказать, – сообщил Китайгородцев. – Если мы с тобой сейчас по душам побеседуем, и мне от тебя будет хоть какая-то польза. Как тебе мое предложеньице?
Саша с готовностью кивнул. Перетрусил он изрядно.
– Про наркотики говорить не будем, – пообещал ему Анатолий. – Лично мне это – ни к чему. Лучше расскажи о ребятах, которые с тобой в охране работают.
– А что рассказывать?
– Что хочешь.
Когда Китайгородцеву хотелось что-нибудь узнать, он по возможности старался дать собеседнику выговориться. Иногда в вольном повествовании рассказчика выплывало что-то такое, о чем сам никогда не додумался бы спросить. Это уже потом, позже, можно задавать вопросы. А поначалу – пускай говорит.
– Про Андрея Ильича надо? – несмело поинтересовался Саша.
Богданов Анатолия интересовал меньшее всех, но перечить он не стал, благосклонно кивнул.
– С прошлого года он тут командует. Прежнего начальника охраны Тапаев уволил. Ну, тот старый уже был. Хотя и Ильич, конечно, не из молодых, – вдруг сам уловил несоответствие Саша.
Наверное, он не знал причину стремительного карьерного взлета Богданова. А Китайгородцев не стал его просвещать.
– Мужик он нормальный, – сказал Саша. – Пьет, правда. Но тут все пьют. Тапаев его очень уважает. На день рождения подарил Ильичу часы. Золотые. Он часы пропил, а когда хозяин спросил его, как там его подарок, Ильич соврал, будто подарил их своему брату на серебряную свадьбу… А брата у него нет, кстати. Еще две дочки у Богданова. Одна в Красноярске учится, другая живет с ним. Скоро будет рожать. У нее муж – наш охранник.
– Кто?
– Виталик.
– Он – в твоей смене?
– Да. Это тот, который внизу дежурит.
– Давно он на дочке Ильича женат?
– Два года.
– Как живут?
– Нормально живут, – пожал плечами Саша. – Как все.
– Расскажи мне про этого Виталика.
– Серьезный парень, – уважительно сказал Саша. – Если Богданов в отъезде, он Виталика вместо себя оставляет. Смелый… Он медведя завалил! Может, слышали? К нам тут шатун зимний вышел. А перед тем была сильная непогода, в лесу деревья повалило, одно упало прямо на наш забор. И по нему, как по мостику, шатун полез. Виталик как раз обходил территорию. Это там, возле ворот, было… Идет, а сверху над головой кто-то дышит. Он голову поднял – медведь! Страшно небось… А Виталик, не будь дурак, из ружья по нему шарахнул – медведь кувыркнулся с дерева, и хана ему!
– Убил?
– Ну! С первого выстрела!
«Если Виталик – родственник Богданова, вряд ли его удалось бы впутать в заговор против Тапаева, – думал Анатолий. – Все-таки родственные связи – штука крепкая. Это там, где крутятся большие деньги, родственники никак не могут договориться друг с другом. А среди людей попроще меньше шекспировских страстей. Виталик женат на богдановской дочери, сам Богданов не пошел на сделку с врагами Тапаева – тут, похоже, нечего искать…»
– И еще один человек в твоей смене, – направил разговор в нужное ему русло Китайгородцев.
– Серега? Он из новеньких. Два месяца назад его в охрану приняли.
Два месяца?! Анатолий старательно делал вид, что степень его интереса к рассказу собеседника нисколько не меняется.
– Его я знаю меньше всех, – продолжал Саша. – Он отслужил, потом полгода проработал у нас на комбинате…
– Кем?
– Механиком.
– А как же он в охрану попал?
– Попросился.
– Сам попросился?
– Да. Написал заявление, а тут люди были нужны. Вот его и взяли. А он ведь в погранвойсках служил. Ильичу это понравилось. Он всегда говорит, что погранцы – самые дисциплинированные ребята. Богданов и замолвил словечко перед Тапаевым. Вообще с Серегой за эти месяцы проблем не было. Старается он.
«Вроде как с осуждением сказал?»
– Выслуживается, что ли? – уточнил Китайгородцев.
– Вроде того…
– А как он по характеру?
– Себе на уме, – сказал Саша. – Особняком как-то держится.
– Женат?
– Нет.
– С родителями живет?
– Ага, со стариками своими. Он из-за стариков не женится, кстати.
– Почему?
– Мать у него лежачая. Ну, если придет к Сереге в дом молодая жена, ей же придется его мать обстирывать… А кому хочется? Дурочек сейчас нет.
– А у вас в охране еще и другая смена есть, верно? Что ты о тех ребятах скажешь?
– Я с ними не работаю. Мы сутки через сутки дежурим. У них своя смена, у меня – своя.
– Но ты их все-таки знаешь? В одном городе ведь живете!
– Я их не вижу. Так только, когда смену принимаешь: «Привет! Привет!» Ничего сказать не могу.
– Ладно, закончим, – сказал Китайгородцев, поднимаясь из-за стола.
И Саша тоже поспешно вскочил.
– Тапаеву я про твои дела с наркотиками не скажу. Но ты должен уйти.
– В смысле – как?!
– Найди себе другую работу, – посоветовал Анатолий. – А здесь я чтобы тебя не видел уже через пять минут.
Сашино лицо опять пошло пятнами. Но он еще рассчитывал, что что-то можно исправить…
– А если… Не так? – сказал он неуверенно. – Если как-то по-другому?
– И по-другому можно. По-другому – это когда я иду к Тапаеву, рассказываю про наркотики, и ты уже не сам уходишь по-тихому, а вылетаешь отсюда с треском.
– Я вас понял! – сказал догадливый Саша. – Спасибо! Я понял! Извините!
– Ильичу скажешь, что я тебя отправил в город. Не объясняй ему ничего.
– Хорошо! Я понял!
…Но Богданов все равно растревожился. Через несколько минут он появился в приемной.
– Что происходит? – спросил он прямо с порога. – Куда ты его отправил?