Скорость бартла была обманчива. Хотя казалось, что он семенит едва ли быстрее, чем прогулочным шагом, он прошел уже почти вдоль четверти протяжения стены. Он давно миновал ковер из цветов саленжа и находился на высохшей земле, покрытой узорами паутины хаггера.

Йяз опять жалобно завыла. Фарри выронил кусок покрытого сухой кожурой фрукта, который жевал.

— Назад! — заорал он. Обступающие огни освещали только частично Бохора и очень неотчетливо землю. Фарри почувствовал опасность всем телом, будто стоял рядом с бартлом, что-то начинало шевелиться там внизу; это было не то, что двигалось раньше, появившись из-под холма, а что-то другое, причем оно двигалось в разных местах. Это было похоже на отвратительное зловоние, быстро спроецированное в мозг, вместо того чтобы ударить в ноздри.

Йяз запрокинула голову и зарычала, что означало у нее боевой клич. Она быстро повернулась и побежала к двери кабины управления, одновременно поглядывая через плечо на Майлин; вся ее поза выражала одно: необходимость высвободиться, чтобы присоединиться к Бохору. Они много дней проводили вместе, такие разные по породе и жизненному опыту, и считали себя единой командой.

Фарри пронесся мимо Ворланда и занялся дверью люка, а Йяз металась возле него, готовая выпрыгнуть, как только дверь наконец откроется.

Должно быть, их обоих объединял страх, и Бохор это осознал. Ибо бартл резко остановился спиною к скалам, глядя в ту сторону, где по голой выжженной земле расстилалась сеть-паутина. Майлин восприняла предостережение обоих. Не задавая вопросов, она уставилась на экран, где был виден Бохор.

Искры света заплясали, когда бартл снова поднялся на задние лапы, заняв свое излюбленное положение в ожидании нападения. Две лапы угрожающе висели в воздухе перед могучим телом, и, хотя Фарри не видел их отчетливо из-за мерцающих огоньков, он понимал, что бартл полностью выпустил широченные зловещие когти, способные разорвать в клочья любого противника, который подойдет к нему слишком близко.

— Что… — Ворланд присоединился к ним, спускаясь по трапу с такой скоростью, что Фарри увидел только мелькание мысков его сапог. — Что вы делаете?

— Хаггер!.. Подземелье! — с нетерпением воскликнул Фарри. — Они могут нападать так, что их совершенно не видно! Потому что они нападают снизу! Леди, отзовите его обратно!

Пальцы Майлин засветились, создавая, как подумалось Фарри, силу для мысленного послания. Но если оно и достигло Бохора, бартл не подавал виду, что получил какие-либо указания. Его пасть была наполовину раскрыта, и теперь они более отчетливо увидели его голову, поскольку в эти мгновения искры окружали его все плотнее и плотнее. Хотя находящиеся на корабле не смогли уловить ни звука, Фарри осознал, что бартл проревел вызов к схватке. Он уловил стремительно пронесшуюся мысленную картину темного тоннеля в земле и нечто, двигающегося по нему. Фарри не знал, видел он или нет в какие-то доли секунды, как что-то замерцало, и на мгновение появилась фигура, как у тех карликов, которых он видел в своем «сне».

Он в спешке ударился плечом о ногу Ворланда, и это движение отпихнуло космонавта от двери, а сам он ударился о люк. Рукой он резко дернул вверх металлическую пластину, образующую это препятствие, и Йяз, сопя и постанывая рядом с ним, спрыгнула вниз, даже не коснувшись ступеней трапа.

Фарри, сложив крылья настолько плотно, как мог, и, как всегда с трудом, начал пробираться через узкий проход с мешающим ему «грузом» на спине.

Ворланд, последовавший за ним, не мог обогнать Фарри, пока не протолкнулся вперед него, чуть не покалечив его крошечное, сгорбленное тело. Он ничего не спрашивал, а вот у Фарри имелось к нему несколько вопросов. Ведь в эти мгновения лишь одно было правдой — что Бохор готовился иметь дело с таким нападением, какого не знал никто из его рода, и против этой силы, основанной на местных знаниях и могуществе, у него не имелось защиты.

Они оказались в нижнем проходе, где Йяз уперлась задними лапами в стену, скребя контрольную панель трапа корабля. Фарри тоже подбежал к ней и снял с выступающего стеллажа станнер, постоянно хранившийся там для непредвиденных случаев, когда опасность ожидалась снаружи.

Он добрался до станнера как раз в тот момент, когда Ворланд схватил его за кончик сложенного крыла. Фарри уставился на космонавта.

— Отпусти! — процедил он сквозь зубы. — Надо забрать Бохора!

Наконец внешний люк открылся; от этого вибрация пробежала через весь корабль, и внутри распространился аромат саленжа, занесенный легким ветерком. Йяз уже бежала вперед, не дожидаясь, когда трап полностью выдвинется.

Борланд ослабил хватку и спросил Фарри:

— Что и откуда? — выпалил он.

— Хаггер… из подземелья! У них там разложены сети. Эти сети старые. Но они еще вполне действующие!

Фарри прыгнул от люка вверх, раскрыл крылья и полетел в ночь, к той части скал, где Бохор ожидал врага.

Световые пятна становились больше и ярче, создавая таким образом некое подобие светильника, позволяющего видеть. Фарри осмотрелся по сторонам; слева оставался корабль, а он все больше и сильнее чувствовал опасность приближения нападающих. С силой рассекая крыльями воздух, он направился к пятнам света. Спустя некоторое время он сам собрал на себе свиту из огней, поскольку те же самые огненные искры, окружившие Бохора, теперь обрисовывали и его тело, собираясь плотной группой над его головой.

И тотчас же его крылья задрожали от их ударов. Он почти опустился на землю, когда их сила постепенно стала иссякать, и в то же время в его голове появилась застарелая боль, переходящая во все возрастающую пытку. Он заставлял себя лететь, но ему словно бы приходилось лететь через какой-то невидимый поток, в котором его крылья вязли и замедлялись, и так было, пока он не опустился настолько низко, что едва не коснулся земли, а подошвы его сапог то и дело задевали по пышной траве.

И все же он отказался от побуждения встать на ноги, ибо его охватило сильнейшее чувство, что если он перестанет бороться, то попадет в другое затруднительное положение, которое собиралось овладеть его разумом. Теперь он уже ощущал ярость Бохора. Фарри хорошо была знакома та ярость, что сейчас наполняла разум огромного косматого существа — тем не менее для него, пронизанного этой яростью, оставалось загадкой то, что Бохор все еще не видел врага, а только чувствовал его, как это было и у самого Фарри. В то время как угроза становилась все более ощутимой.

Световые искры сгустились вокруг его головы и продолжали наваливаться на его и без того отяжелевшие крылья, при этом становясь все ярче и ярче. Они надавливали на него с такой силой, что прижимали его к земле, вероятно для того, чтобы сделать все попытки борьбы с ними бесполезными.

Когда Фарри сопротивлялся этому, вкладывая в эту борьбу все силы, его внезапно пронзила мысль, подобной которой он ни разу не слышал даже от Майлин, вожака их мысленной связи.

«Ну иди же — и умри! Предатель, ублюдок чертов…»