Ланна устала. Она попросила дать ей отдохнуть от танцев и присела на кушетку. Князь не отставал от нее ни на шаг, и еще несколько мужчин последовали его примеру. Она явно была здесь царицей бала.

Доктор пригласил дочь хозяина дома на танец. Эрнст поискал глазами Ланну и улыбнулся, увидев, что все столпились вокруг нее. Потом медленно подошел и склонился перед ней. Она тотчас поднялась и взяла его под руку. Когда они понеслись в танце, Ланна опять тихонько прошептала: «Мальчик мой…» Его глаза просияли.

- У тебя грустный вид, мальчик мой…

- Уже нет…

- Все еще грустный. Я устала. Пойдем домой. Хочу спать.

- Согласен.

Вскоре Ланна стала прощаться. Заметив, что князь вознамерился проводить ее, она громко попросила Эрнста выйти вместе с ней.

Они подъехали почти к самому дому, а остаток пути прошли пешком.

- Ты так молчалив, мой мальчик…

- Когда ты со мной…

- Нет, тут что-то другое. Ты что-то скрываешь…

- Да нет, ничего.

Она отперла дверь и включила свет, Эрнст стоял за ее спиной. Ланна откинулась назад, обеими руками притянула его голову к себе, еще больше прогнулась и поцеловала его долгим поцелуем. Эрнст вдруг вспомнил об Элизабет и хотел было воспротивиться. Но в голове все пошло кругом, и очарование этого часа крепко взяло его в плен.

Когда на следующее утро Эрнст, приняв ванну, отправился к себе, он ощутил в душе какое-то легкое царапанье. Дома Эрнст обнаружил письмо от Фрица и поспешно его вскрыл. На него сразу повеяло ароматом родины… Родина… Фриц повествовал в письме о последних событиях, об Элизабет и прочих. Упомянул он и о том, что все будут рады, если он приедет. Родина… Родина… У Эрнста едва не закружилась голова. Образ Элизабет явился с такой четкостью, что он готов был протянуть к ней руки. Родина… родина… призывно звонили в его душе колокола. И он решил в ближайшее время поехать домой, к Фрицу.

Всю вторую половину дня Эрнст проспал. Проснувшись, тщательно оделся и поручил хозяину цветочной лавки послать Ланне в театр несколько орхидей. Она вновь показалась ему недостижимо далекой, как всегда, когда он не был с ней рядом. Сначала он хотел было написать ей, что собирается поехать на родину. Но потом ему показалось, что сообщать об этом в письме - сродни трусости. И Эрнст решил поступить иначе - пойти в Оперу, после спектакля проводить Ланну домой и сказать обо всем лично. Когда он увидел Ланну на сцене - в тот вечер давали «Долину» Эжена д'Альбера[13], - слабая боль кольнула его в сердце. «Она так прекрасна», - подумал Эрнст. На нее обрушился гром аплодисментов, и сердце его вновь запылало.

По дороге к дому Ланны у Эрнста не хватило духу сказать ей то, что собирался. Она то и дело целовала его глаза, повторяя: «Мальчик мой, прочь эти грустные глаза».

Это было ему почти неприятно, и все же Эрнст так жаждал ее ласк…

- Мальчик мой, что с тобой, о чем ты думаешь? - Ланна присела на подлокотник кресла.

- Сегодня я получил письмо от Фрица.

- Из-за этого ты так грустен?

- Да.

- Мальчик мой… - Ланна испуганно взглянула на него.

Потом на ее губах вновь появилась та странная дурманящая улыбка. Незаметным движением она приспустила с плеча правую бретельку и медленно приложила нежную грудь к его щеке. Он закрыл глаза.

- Скажи же мне, любимый, - прошептала она и правой рукой обвила его плечи, - там что-то стряслось? - Она положила его ладонь на свое колено. - Что такого печального в этом письме?

- Ничего… Только приятные новости…

- Но почему ты тогда столь грустен, золотой мой?

Эрнст собрал все силы, чтобы не поддаться настроению.

- Я решил поехать к Фрицу. Тоска по родным местам…

Ланна поджала губы.

- Откуда она, мой мальчик? Разве я уже не заменяю тебе родину?

- Конечно, это так… И все же меня гложет тоска по родным местам.

- По Фрицу?

- По всем моим друзьям.

- Ага, значит, и по светловолосой простушке?

Он вскочил:

- Что ты сказала?

- По твоей светловолосой добродетельной обезьянке, - спокойно повторила Ланна и водворила бретельку на место.

- Ты не имеешь права так говорить об Элизабет!

Ланна не ответила, только поглядела на него с загадочной улыбкой и покачала носком туфельки.

- Возьми свои слова обратно!

Она насмешливо улыбнулась.

- Если ты завтра уедешь, я тоже уеду - в отпуск. И между нами все будет кончено!

- Возьми свои слова обратно!

- Я просто объяснила тебе, что с тобой происходит.

- Ты… Ты! - Он сильно сжал ее запястья и злобно взглянул Ланне в лицо.

- Может, дать тебе в руки плетку? - Ее глаза обожгли его.

Эрнст тотчас разжал руки и посмотрел на нее уже более спокойно.

Красивые губы Ланны вновь сложились в ту странную улыбку, сотканную из греха, печали и жажды любви.

И Эрнст сломя голову бросился прочь.

У себя дома он принялся лихорадочно складывать вещи. Рано утром Эрнст собирался сесть в скорый поезд. Когда он бросал в чемодан свое белье, на пол упал и развернулся пестрый шелковый платок. Несколько черных волосков… Волосы Ланны. Он хотел было вышвырнуть платок в окно. Но какая-то невидимая сила словно схватила его за руку. От волос исходил легкий аромат. В следующий миг он вспомнил ту ночь, полную страстных ласк. «Демон», - пробормотал он, продолжая держать платок в руке. И никак не мог разжать пальцы. От злости на самого себя он с силой захлопнул чемодан и швырнул платок на стол. Потом, не раздеваясь, бросился на кровать, и попытался заснуть. Но сон бежал его. Словно загипнотизированный, Эрнст неотрывно глядел на стол, где лежал платок с черными волосами. Ему чудилось, будто они фосфоресцируют в темноте. Эрнст попытался представить Фрица и его Приют Грез и прижал ладони к глазам. Но видел только освещенное мягким красноватым светом лицо с огромными черными глазами и странной чарующей улыбкой, порхающей вокруг рта.

- Я не хочу… Не хочу… - просипел он сквозь зубы и зарылся головой в подушки.

Тени скользили над ним - огромные, призрачные тени… Их отбрасывали в комнату проносившиеся по небу ночные облака. Тени исчезали, в комнату вливался свет луны, а затем снова по стенам скользили тени… Ему казалось, что они проходят сквозь его тело, и тогда Эрнста пронзала режущая боль. А горячечным глазам повсюду виделись душные сумерки и яркие-яркие блестящие губы.