— Это я так считаю?

— Ты-ты! Не бойся, я сейчас только общую канву даю, остальное прочитаешь в методичке. Потом ещё семинарчик тебе организуем. Где теперь девочка и что случилось с её отцом ты не знаешь. Здесь всё понятно?

— Да, понятно. Только вдруг Аньку найдут и спросят?

— Не найдут и не спросят. А коли надо будет, она сама собой найдётся и ответит, как положено. Этим не заморачивайся, другие люди поопытнее, да и поумнее тебя такими делами занимаются. Всё будет сделано правильно.

Дядя Саша развязал завязки на папке и продолжил:

— Сейчас разберём ситуацию с медалями. Да, с медалями, — пояснил человек на мой готовый сорваться с языка вопрос. — Ты представлен ко второй правительственной награде, к медали “За отличную службу по охране общественного порядка”. Пока никому не хвастайся, а на материке будь готов объясняться. Запомни главное — ни каких шпионов не было.

— Ясно.

— Дело было так — ты пошёл на утиную охоту. Частенько ходишь. Хоть промысловик ты так себе, но побродить с ружьишком любишь. Опять же дичинка, она вкусная. По дороге, в распадке Горбатый ты услышал автоматные и ружейные выстрелы. Побежал посмотреть. Увидел, как двое пограничников лежат, вроде не живые, а третий отстреливается от двоих нарушителей с ружьями. Ты решил помочь, начал стрелять из своей Белки в сторону нарушителей. Попасть не попал, далековато было, а у тебя только утиная дробь и мелкокалиберные пули. Однако испугал стрелков, они залегли. Тут и вертолёт с подмогой подоспел. За проявленную храбрость погранцы дали медаль. Нападавших взяли. Нашли их сообщника. Тебе объяснили, что уголовники хотели завладеть автоматами для нападения на сберкассу. И организатора, и убийц осудили. А вот после суда уже МВД тебя представило к медали. Так получилось, что дуриком за одно дело два раза наградили.

— Так разве бывает?

— Бывает! Ещё и не такое бывает. Разные ведомства, одно не знает, что другое делает. Материалы суда печатались в “Камчатской Правде”. Вырезку со статьёй, кроки местности, фотографии с места преступления, твои показания и ответы на возможные вопросы лежат в этой папке. Почитай, изучи, потом мы тебя спросим, как запомнил и подкорректируем твои ответы.

— Я попробую…

— Ты у нас по национальности кто?

— Русский.

— Правильно. И папа твой русский, и дедушка с бабушкой. Двоюродную бабушку по маме, бабу Стешу помнишь?

Помню, но смутно. В прошлой жизни, она умерла в 1975 году. Когда мама подкидывала меня маленького на побывку бабушке, бабе Фене, та с сестрой, бабой Стешей, частенько водили малыша в церковь преподобного Марона Пустынника в Бабьегородском переулке. Или в расположенный неподалече храм Ивана-Воина. Обе бабушки были там постоянными посетительницами, хотя не особо рьяными прихожанками.

Мои бабушки люди, что называется, с трудной судьбой. До Революции они девчонками, вместе работали на фабрике Бабаева чистильщицами ягод. Феня так и осталась простой рабочей, и со временем вышла замуж за рабочего. Родила шестерых, двое умерли во младенчестве. Муж погиб на фронте в Отечественную. Сына тоже мобилизовали, пошёл рядовым. Она же, одна с тремя дочерями была эвакуирована. В эвакуации хлебнула лиха, даже попала в больницу с дистрофией. Как-то при мне рассказывала про ту ситуацию: “Девки молодые, растут, всегда голодные. Так я им мякиш хлебный отдавала, сама корочкой питалась, а работать то надо. Вот и упала от слабости прямо в цеху. Но нам пропасть не дали. И меня подлечили, и девок подкормили. Три месяца после больницы мне, как передовику труда, УДП давали, ударный дополнительный паёк.” Старшая дочь в конце войны ушла добровольцем на фронт, взяли санинструктором. После ранения выучили на операционную сестру и оставили при госпитале. Когда эвакуированным разрешили возвращаться, семья вернулась в Москву. Сын пришёл с войны дважды раненый, но живой и здоровый. Самая обычная, по тем временам, биография.

Стеша пошла по иной дороге. Одела красную косынку и стала помогать революции. Потом комсомол, служба трудовому народу, партия, работа с чем-то секретным, замужество, орден, ребёнок и… 37-ой год. Муж, член партии, ответственный работник, был арестован вместе с женой. Уже в 38-ом его реабилитировали. Посмертно. Жену выпустили, восстановили в партии, дали квартиру, назначили приличную пенсию… Молодым я ничего не понимал, и вспомнил об этом обстоятельстве, когда мне самому стукнуло сильно за пятьдесят. Пенсию? В неполных сорок лет? Что же она пережила, помимо смерти мужа и ребёнка? Что делала после реабилитации и чем занималась во время войны женщина никогда не рассказывала. Однако, кроме довоенного ордена Красного Знамени, носила на груди целый иконостас. Орден Красной Звезды помню. Медали три-четыре точно звенели. Вроде что-то ещё было, но не вспомню что. Много лет прошло, да и, честно говоря, не интересовала тогда меня история семьи.

В моих воспоминаниях баба Стеша осталась жёсткой, властной старухой, слегка помешанной на религии. Для неё всё было чёрно-белым, только хорошим или только плохим. И мнений по любому вопросу могло быть только два — её и неправильное. После приезда с Камчатки я видел её всего раз или два. Был занят, не до родни. Сначала поступал, затем вливался в институтскую жизнь, а ближе к весне баба Стеша умерла. “Она вся израненная была,” — поясняла баба Феня на похоронах, — “один осколок с войны вытащить не могли. Вот здоровье то и кончилось. Отмучилась раба божия. Господь к себе прибрал.” Стыдно вспомнить, я стоял у могилы и думал “скорей бы это завершилось”.

Дядя Саша прервал мои воспоминания.

— Твоя родственница герой, о которых не пишут в газетах. Неоднократно с 1932 по 1936, во время и после войны, до 1950 года бывала в загранкомандировках по линии НКВД, под именем Стефании Гартман, еврейки. Связи у неё там остались, частенько переписывается со старыми знакомыми. Смекаешь?

— Не очень. На самом-то деле она же Лазарева? А вот фамилию по мужу не помню…

— Легенда такая — 1919 году две сестры Гартман, после смерти родителей во время еврейского погрома, сбежали из Киева в Москву. В Москве им удалось получить документы работниц Бабаевской фабрики. Так Фейма и Стефания Гартман стали Феней и Стешей Лазаревыми. Сейчас подтвердить или опровергнуть тот эпизод уже практически невозможно. Так что при необходимости ты можешь доказать своё еврейское происхождение с 1886 года.

— Зачем оно мне? Я в Израиль уезжать не хочу!

— И не надо. Среди выезжающих каждый второй даёт подписку о сотрудничестве с КГБ, только толку с них… А ведь полезно иметь запасной вариант биографии и связи в Европе. Но понимаешь… Тебе языки надо подучить, с бабушкой кое-кому на глаза показаться. Ещё что-то узнать. А ты… не в обиду будет сказано… сидишь на краю земли, теряешь время. Не зря! Много уже самоучкой постиг, но пора, пора в Москву возвращаться. Жильё есть. Бабушки за тобой присмотрят. Давай, заканчивай учебный год и перебирайся в столицу.

— Да я не против, но…

— Вот и отлично. Варианты учёбы мы прикинем. Заболтались мы с тобой. Надо бы уже и пообедать. Пошли в погранотряд? Там нас покормят. Заодно узнаешь вкус казённых харчей.