Он вернулся домой, лег в кровать и попытался уснуть. Не спалось категорически, видно, кофе оказался слишком крепким.

Лишь под утро Богдан наконец задремал. И ему приснился сон. Приснилась мама.

Она ни разу ему не снилась после ее смерти, а тут вдруг бац – и явилась ему во сне.

Открыла дверь, зашла в комнату, села рядом на кровать (причем он во сне почувствовал, как матрас слегка опустился, прогнулся, словно под чьей-то тяжестью). Села и наклонила голову к плечу.

– Ты знаешь, Данечка, а она миленькая!

– Кто, мам?

– Да эта Рая. Вот первая нормальная и хорошая девушка рядом с тобой, я довольна… Не упусти ее.

– Ты меня, что ли, благословляешь, мам? – улыбнулся во сне Богдан.

– Типа того. Ведь так теперь говорят? И вот еще что… – Она нахмурилась. – Ну сколько можно? Займись уже своей жизнью. Я устала.

– От чего ты устала, мам?

– От тебя. Ты же меня вечно на привязи держишь, никуда не отпускаешь. Ты думал, это я тебя держу? О нет, это ты в меня буквально вцепился, мне и на том свете даже не вздохнуть!

– Мам, что ты такое говоришь?! Не ты ли всех подруг от меня отвадила? – попытался пошутить Богдан.

– Да какие это подруги… – наморщила нос мама. – Пиявки те еще. Паразитки. Лишь бы на шею мужику сесть. Это не любовь была, Данечка, а чистое вампирство с их стороны. Ведь все, все они от тебя чего-то хотели, чего-то тянули с тебя. Особенно Маша. Эта вечно унылая, трагическая Маша, у которой тридцать три несчастья… Ты бы всю жизнь ее спасал, и утешал, и помогал, и вытягивал бы, пока она не вытянула бы из тебя душу и не отправила бы на тот свет раньше времени!

– Мам, не говори ерунды. А я еще был уверен, что ты нормальная современная женщина!

– Нет, ты точно глупенький у меня, – всплеснула мама руками. – Ты что, не понял? Хватит спасать всех этих несчастненьких, спасай себя. Думай о себе, о своем счастье.

– Так ты сама себе противоречишь. Ведь я Раю спасаю тоже…

– Нет, тут вы с ней на равных, ваша помощь взаимна, вы… вы сколько берете друг у друга, столько и отдаете. Держись Раечки, ладно? Эта девушка мне очень, очень нравится! И у нее хорошая семейная история, у нее хороший род, ей не надо ни за какие грехи предков расплачиваться.

– Мам, ты извини, но я в этот бред про карму и грехи не верю, – с досадой произнес Богдан.

– Ну и зря. С ней бы ты прожил долго и ничем серьезным не болел бы. И деточки ваши были бы умные и здоровые. И счастливые.

Мама встала, матрас опять дрогнул, выгнулся.

– Я больше не приду к тебе, Данечка. Все, устала. Сегодня я сказала тебе все, что могла. Теперь прощай.

– Прощай, мама… – пробормотал Богдан. Сердце у него сжалось, и он проснулся. Медленно открыл глаза, зачем-то огляделся.

За окнами сияло солнце, в комнате никого не было.

– Я сошел с ума, – с тоской произнес Богдан, сел на кровати. – Хотя, наверное, это все игры подсознания. Я сказал вчера Рае, что хотел бы, чтобы мама ожила – ну и вот, сон этот. Про ожившую маму. И никакой мистики…

Еще он подумал о том, что Рая ему нравится даже и без маминого «благословения». Более того, даже если бы мама сейчас, в его сне, отозвалась о его новой знакомой нелестно, он все равно не отказался бы от Раи.

* * *

Рая открыла глаза и в первый момент даже испугалась. Где это она? Потом вспомнила, что она дома, у себя дома. И подумала еще: она, наверное, больше никогда не вернется в ту, прежнюю квартиру, в которой они столько прожили с Олегом.

А потом Рая вспомнила Богдана. Когда вчера раздался телефонный звонок с незнакомого номера, она ведь даже отвечать не хотела, потом передумала, решила ответить. И когда услышала в трубке знакомый голос, то в первый момент даже не поверила, что ей звонит Богдан.

Но это оказался именно он. Просил о встрече, сообщил, что ему надо увидеть ее…

Это было так приятно – его звонок, его просьба о встрече. Конечно, Рая согласилась. И позже, потом, когда они уже вот здесь, у нее, кофе пили, – она почувствовала, что готова на все.

Но он псих. Или нет, просто очень горюет о своей маме… ведь она умерла прошлой осенью, то есть чуть больше полугода прошло. То есть, в сущности, горевать столь сильно и не успокоиться за прошедшие полгода – это, в принципе, нормально. Когда больно, говоришь всякие странные вещи, вот Богдан и ляпнул о том, что хотел бы, чтобы его мама ожила. А разве она, Рая, не хотела бы, чтобы ее мама тоже сидела сейчас рядом с ней, живая?

Ну что поделать, если любовь порой – больше чем жизнь…

Рая вдруг заплакала: от сочувствия к Богдану, от сочувствия к самой себе, но это были какие-то другие, новые слезы, в них не пряталась горечь. Просто дождик, смывающий пыль с оконных стекол…

Если Богдан вдруг решит еще раз ей позвонить, она не бросит трубку, услышав его голос. Если они опять встретятся, то она не оттолкнет его. Она ответит на все его поцелуи и пойдет еще дальше…

Рая встала с кровати, привела себя в порядок, позавтракала. Села за свой рабочий стол, включила компьютер, собираясь приступить к очередному переводу.

И внезапно поймала себя на том, что думает в этот момент об Ангелине. Не об Олеге вовсе! Ну что муж, он ушел и не вернется больше. А вот Ангелина – она хитрая лиса. Она – победительница. Захапала себе все – и деньги, и чужого мужа. А всегда представляла-то себя невинной овечкой… Хотя на самом деле Ангелина не такая. Что-то в ней есть, в этой юной женщине, – темное, зловещее, загадочное. Или нет никакой загадки, это просто Раина ненависть чернит соперницу?..

Рая зашла в одну из популярных соцсетей. Откуда-то из глубин памяти всплыло название Ангелининой школы… имени одного известного космонавта… И выпуск… выпуск был лет семь назад, наверное?

Раины пальцы порхали по клавиатуре. Один класс, другой… И – вот оно. Ангелина Байракова (ее девичья фамилия). А вот фото с их выпускного…

Вот это кто? Она или не она – на общем фото выпускников?

Рая смотрела на экран и не узнавала Ангелину. Нет же, она. Ангелина Байракова в детстве, оказывается, была темненькая. Миленькая девочка с ротиком вишенкой и длинными ресницами. Она, точно она. Теперь понятно: Ангелина, оказывается, красила волосы в блонд все последние годы. И правильно делала, светлые волосы шли ей больше…

Вот еще одно совместное фото класса, и еще. Смеются, Ангелина переглядывается с какой-то своей одноклассницей, наверное, подругой, другая девочка, с бантом на голове, смотрит на Ангелину неодобрительно. Кто она, эта недоброжелательница? Вот, на другом фото подписано под той девочкой: Елизавета Постышева. Наверное, эта Елизавета терпеть не могла Ангелину. Если вспомнить, у этих подростков все просто: с одними дружба неразлейвода, другие чуть не врагами кажутся. Хотя чего там делить, такая глупость все эти детские страсти-мордасти…