Король Дануб расправил плечи. Магистр Бурэй подался вперед. Их обоих явно ошеломила дерзкая прямолинейность настоятеля Сент-Прешес.

— Что вам известно об этом? — довольно сердито осведомился король.

— Ничего, кроме слухов, которые вот уже два года не смолкают в Палмарисе, — усмехнувшись, отозвался Браумин.

— А вы говорили с Джилсепони об этом… об этих слухах? — спросил Дануб, голос которого непроизвольно дрогнул.

— Ни в коем случае! — вмешался в разговор Фио Бурэй.

Аббат Браумин даже закусил губу, чтобы не расхохотаться, — в голосе однорукого магистра звучал неподдельный ужас. Бурэй опасался, что чрезмерная откровенность настоятеля Сент-Прешес может насторожить короля. Вполне понятный страх, но сейчас глаза Дануба выдали Браумину чувства, владевшие этим человеком. Да, он был королем, великодушным и смелым правителем. Но одновременно Дануб был мужчиной, искренним и открытым, у которого Джилсепони похитила сердце. И здесь он чувствовал себя весьма уязвимым.

— Ваше величество, если бы я и говорил с Джилсепони, то не имел бы права передавать вам содержание нашего разговора, — сказал Браумин. — Джилсепони Виндон — мой самый лучший друг, и я никогда не предам ее.

Король хотел что-то сказать, но его собеседник продолжал:

— Однако, ваше величество, у вас нет оснований опасаться за свою репутацию или сомневаться в чувствах баронессы. Если бы я знал, что она отвергнет ваше предложение, то открыто сказал бы вам об этом — причем без свидетелей.

— Но вы знаете, что она его не отвергнет, — заключил Дануб.

Настоятель Сент-Прешес пожал плечами.

— Мне думается, она сама пока этого не знает, — признался он, — но могу заверить вас: Джилсепони искренне восхищается вами и испытывает к вам уважение.

— А любовь? — спросил король.

Херд снова пожал плечами, но его улыбка была такой теплой, что Дануб, похоже, и без слов понял, что хотел сказать его собеседник.

— Что ж, я предложу Джилсепони занять пост епископа, — после недолгих раздумий решил Дануб. — И посмотрим, как долго ей придется носить этот титул, — хитро добавил он.

Как только монахи покинули кабинет, в котором проходила аудиенция, магистр Бурэй тут же набросился на Браумина.

— Что дернуло вас пойти на такой риск? — сердито вопрошал однорукий магистр. — Никто не имеет права говорить с королем Хонсе-Бира, будто с обычным человеком!

— В данном случае, магистр Бурэй, мы говорили не о политике, — небрежно заметил аббат Браумин. — Вопрос касался будущего Джилсепони — моего близкого и преданного друга. Я никогда не променяю ее счастье на вашу победу в выборах. И учтите: каким бы ни был их исход, голос Джилсепони будет иметь немалый вес на Коллегии аббатов, а настоятель Сент-Прешес Браумин Херд с его, надеюсь, не менее весомым голосом будет полностью солидарен с Джилсепони.

Фио Бурэй буквально лишился дара речи. Он никак не предполагал, что Браумин обратит против него его же собственный замысел!

Настоятель Сент-Прешес остановился и повернулся, глядя рассерженному магистру прямо в глаза.

— Мы с Джилсепони оба согласились на ваши предложения, поскольку в них есть здравый смысл. Мне хотелось узнать, согласится ли с теми же доводами и король Дануб, потому что Джилсепони необходимо получить ответ, который исходил бы из глубины сердца. Да, я пошел на серьезный риск, но это был единственный путь, если иметь в виду возможную победу или поражение для церкви.

— Чего ж тут удивительного? Вы же настоятель аббатства, — напомнил ему Бурэй.

— Я сначала друг Джилсепони, а уже потом — настоятель, — невозмутимо ответил Браумин.

Он повернулся и зашагал прочь, будучи твердо уверен, что Фио Бурэй за ним не последует.

Едва Микаэль и Джеллус появились в общей хижине деревни Миклина, как Де'Уннеро понял: что-то затевается. Здесь же собрались все охотники. Такое бывало редко, особенно сейчас, когда лето заканчивалось и все они пропадали с утра до вечера в лесу, ставя силки и ловушки. Жители деревни готовились к традиционному осеннему путешествию в поселок, называвшийся Перекресток Удачи, где охотники из всех окрестных селений сбывали свою добычу. По местным понятиям, до Перекрестка Удачи было не так уж и далеко — всего сто миль.

Однако нынешним вечером охотники, и даже их предводитель — угрюмый Миклин, почему-то остались в деревне, хотя звездный и не особо прохладный вечер был идеальным временем, чтобы ставить ловушки.

Беседа лилась неторопливо и непринужденно. Собравшиеся обсуждали скорое путешествие в Перекресток Удачи, то, сколько надеются выручить за меха, и сколько выпивки, угощений и женской ласки можно будет купить на эти деньги. Де'Уннеро подобные разговоры занимали мало. Посидев какое-то время с остальными охотниками, он встал и направился к двери, намереваясь улечься сегодня пораньше. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как его окликнул Миклин:

— Эй, Бертрам, куда это ты?

Де'Уннеро остановился. Обычно дородный предводитель деревни замечал его только тогда, когда хотел поручить какую-то работу. Бывший монах не помнил, чтобы Миклин обращался к нему по имени, не намереваясь отпустить при этом какую-нибудь грубую и неуклюжую шутку. Нет, охотники явно что-то затеяли.

— Я хочу выспаться, чтобы завтра заполнить вторую поленницу, — повернувшись, объяснил Де'Уннеро.

Он заметил, что все внимательно смотрят на него, причем по их лицам блуждают гадкие ухмылки.

— Завтра день снова обещает быть жарким. Хочу управиться с дровами, пока солнце не начнет слишком печь.

— Думаю, завтра тебе будет не до работы, — послышался голос Микаэля.

Охотники дружно заржали.

— Как пить дать, проспишь до вечера, — согласился другой житель деревни, которого звали Джедид. — А уж вывернет тебя, истинно говорю, на славу!

Миклин оглушительно расхохотался и кивком головы подал знак. Тотчас же к Де'Уннеро подошел, пряча руки за спиной, один из охотников. Подмигнув бывшему монаху, он выставил руки вперед. В одной была серебряная кружка, другая сжимала бутылку.

Де'Уннеро насторожился. Он считал, что охотники уже выразили ему свою скупую признательность за избавление деревни от шайки головорезов. Его дружески похлопали по спине, а кое-кто предложил поделиться с ним золотыми, которые будут выручены за меха. Теперь он понял, что эти люди решили более основательно выразить ему свою благодарность. А почему бы, собственно, и нет? Храбрость Де'Уннеро сохранила им более половины добытых за лето мехов, несколько лошадей и немало полезных вещей, особо ценных в этой глуши. Более того, кому-то из них он наверняка спас жизнь. Ведь если бы грабители, затаившись в деревне, встретили возвращающихся охотников…