Совсем скоро парень стал объектом повышенного внимания на вечеринках готов и груфти, где он часто бывал. Не только его окружение на вечерних тусовках заинтересовалось его внешним видом, новый образ не оставил равнодушным и тех, кто был ответственен за обучение и воспитание Рёлинга. «В школе и позже в университете я себе серьезно усложнял жизнь своим внешним видом, – вспоминал Штефан. – Многие мои учителя и наставники разумом остались в ГДР и были настроены чрезвычайно консервативно. Когда я на устных экзаменах оказывался напротив таких людей, происходило катастрофическое столкновение миров. Уверен, что их отвращение к моему внешнему виду не раз отражалось на моих оценках». Тем не менее Рёлингу удалось блестяще закончить обучение по специальности «специалист в области декоративного садоводства», и после того как он получил диплом о высшем образовании, его родители успокоились. «У моих родителей была четкая позиция: “у мальчика есть небольшие странности, но до тех пор, пока они не отражаются на учебе, можно оставить его в покое”», – продолжает Рёлинг. Терпение вместо постоянных придирок, спокойствие в родительском доме – Рёлинг большего и желать не мог, глядя на себя в зеркало.

Даже Гор в середине 1980-х вынужден был оправдываться за свое пристрастие к лаку и коже не столько перед своей семьей, сколько перед общественностью. Представители прессы снова и снова поднимали эту тему.

В зависимости от времени суток и настроения его оборонительные стратегии могли варьироваться от молчаливого пожатия плечами до дискуссии о преимуществах кожаной одежды. В частности, в одном из своих интервью в 1985 году он говорил: «Я предпочитаю кожу, потому что таков мой образ и потому что так комфортнее. Она приятна на ощупь. Когда вы двигаетесь, она движется вместе с вами. И, конечно же, черная кожа обладает особой притягательностью. Я не могу этого объяснить, но как только кто-то надевает на себя черную кожаную куртку, то он сразу начинает производить впечатление на окружающих». Далее Гор ушел в исторический экскурс: «Кожа обладает невероятно сильной притягательной аурой. Нацисты носили кожу, потому она придавала их внешности мужественность, потому что хорошо сочеталась с их жесткими фашистскими принципами и высокомерием. Кожа должна была производить на людей впечатление».

В случае Гора она тоже производила впечатление, хотя во время своего пребывания в Берлине он озвучил совершенно иные причины, которые заставляли его переключиться на странные наряды. Среди них было стремление к свободе и провокациям, а также, конечно, юмор, который снова остался непонятен доброй половине слушателей. Пусть из-под козырька кожаной кепки Гора и выглядывало мрачное лицо, душа его так и переполнялась радостью от игры со стереотипами. В своей тогдашней подруге Кристине Фридрих он нашел для этой игры достойного партнера. А до того как она поведет Гора по соответствующим магазинчикам в Кройцберге, Кристина позволит ему для удовлетворения капризов и причуд пользоваться ее гардеробом. «Я начал с кожаных мини-юбок, которые надевал поверх брюк, а потом, почувствовав уверенность, надел под юбку чулки и сделал макияж, – говорил Гор. – Просто я нравлюсь самому себе в женской одежде. Я вовсе не трансвестит, который заводится оттого, что надевает женские вещи. Мне просто нравится этот образ «анти-мачо», состоящий из кожаной куртки, брюк и дамских аксессуаров. Людей подобные вещи приводят в замешательство».

Двойник Гора Штефан Рёлинг мог бы написать целый роман об этом образе. Даже несмотря на то, что ему не нравится ассоциативная связь кожаной одежды с нацистами. Между прочим, его прикид неоднократно становился причиной разборок с последними. В середине девяностых годов он был почти готов спрятать свою экипировку, опасаясь нападок правых, но затем принял решение о пассивном сопротивлении и сохранил свой стиль до сих пор. В отличие, кстати, от Гора, который с годами потерял интерес к коже. «Я просто не могу понять, почему кто-то хочет выглядеть сегодня так же, как я выглядел двадцать лет назад», – смеясь, рассказал Гор во время нашей первой встречи.

Однако Штефан Рёлинг знает ответ на этот вопрос: «Во-первых, потому что я к этому привык и этот облик стал частью моей личности. А во-вторых, потому что с возрастом мы становимся более склонными к ностальгии». Но не становится ли такой внешний вид поводом для упреков в отсутствии самодостаточности? На этот вопрос у Рёлинга тоже есть ответ: «На самом деле я никогда ни от кого не слышал подобных упреков. Не забывайте, что мой прикид сейчас далеко не у всех ассоциируется со стилем Мартина Гора. Для молодежи я – типичный груфти».

Груфти с коммерческой жилкой: в те моменты, когда Рёлинг в образе диджея Мартина не стоит за микшерским пультом и не объясняет толпе любопытных, что превращение в Мартина Гора не отнимает много времени («Моя подруга дольше возится, когда приводит себя в порядок»), он посвящает время своей настоящей профессии – садоводству. «Нет, в саду я работаю без облачения, – подчеркивает Штефан. – Я работаю на себя, а черный лак на ногтях при моем роде занятий даже на руку. Единственное, что никак не спрятать, – это волосы». Да это и необязательно, потому что Рёлинг, кажется, занял на этом рынке определенную нишу: он заботится о садах состоятельных поклонников Depeche Mode. «Со многими своими клиентами я познакомился на вечеринках в стиле Depeche Mode. Большинство посетителей этих вечеринок – люди моего возраста, которые уже скопили немного денег и могут позволить себе нанять такого человека, как я, для благоустройства собственного сада». При этом Рёлинг вовсе не переводит разговор на профессиональную тему специально, это неизбежно получается само собой. «Людей удивляет мой внешний вид, и они спрашивают, есть ли у меня “настоящая” работа. И не успевают они опомниться, как я уже хожу с альбомом для эскизов по их саду».

Как Гор узнал о двойной жизни своей матери, почему он не может писать в мажоре и что с ним сделал «самый разнузданный тур в истории рока»

Когда осенью 1990 года Depeche Mode играли заключительные концерты World Violation Tour в Европе, Мартин Гор узнал, что его девушка Сюзанн Бойсверт беременна. Казалось, это был идеальный момент для создания семьи: участники группы как раз договорились сделать творческую паузу на весь предстоящий год, и уж в этот раз они намеривались воспользоваться ею по полной. Единственным признаком жизни, который группа подала в 1991 году, был саундтрек к фильму Вима Вендерса «Когда наступит конец света» – песня Death’s Door, ремикс которой двумя годами позже вышел на обратной стороне сингла Condemnation. Эту меланхоличную композицию Гор и Алан Уайлдер записывали вдвоем, поскольку Флетчер отгородился от всего мира, а Гаан пытался снять стресс после развода со своей юношеской любовью Джоэнн Фокс, уединившись в Лос-Анджелесе с героином. «Well I’m knocking on death’s door / Will I take my rest / Among the blessed?» – эти строки песни Death’s Door стали своеобразным пророчеством всех тех событий, что будут сопровождать восьмой студийный альбом Depeche Mode и посвященный ему тур. И причина была далеко не только в зависимости Гаана и замкнутости Флетчера.

Вернувшись на родину в Англию, Гор вместе со Сюзанн Бойсверт поселился в небольшом и весьма необычном имении в Хартфордшире к северу от Лондона. Здесь Гор сразу же оборудовал небольшую музыкальную студию с чудесным видом на природу прямо у себя в гараже. Сначала он планировал записать вторую сольную пластинку еще до рождения ребенка, но вскоре решил с этим не торопиться. «Я предпочел сконцентрироваться на роли будущего отца, – вспоминал он позже. – Невыразимо приятно наблюдать, как возникает новая жизнь. Это не может не трогать».