Еще Йожеф Корн, физик, — с ним Брюни налетал три Ближние, чего тут говорить. И планетолог Растелли, которому Арчи лет десять назад рецензировал диссертацию. На взгляд

Селестена, Джино был излишне эмоционален, но брат ручался за него как за ученого, а это, согласитесь, куда важнее.

В общем, отличная команда. Подобранная честно, прозрачно, непредвзято.

Во-во.

Насчет Габриэла позвонили накануне официального утверждения состава Первой Дальней. Голос был чересчур знакомый, просьба — безапелляционна. Селестен два часа подряд убеждал исходящего гневом брата, что спорить бесполезно. Зато потом, когда в торжественный момент подписания резолюции отказали нервы уже у него самого — действительно, какого черта он должен брать на борт этого блатного юношу?! — Арчи молча отобрал у него ручку и расписался на эпохальном документе сам. У них всегда были одинаковые росписи… А присутствующие не могли, положа руку на сердце, различить и самих братьев.

Габриэл Караджани оказался вовсе не юношей, а сорокалетним желтолицым интравертом. С начала полета Брюни не перебросился с ним и четырьмя словами. Кстати, по Уставу при обращении к члену экспедиции положено называть его специальность. И как вы прикажете: неоантропсихофизиолог

Караджани?..

Селестен утешался только тем, что в научный состав запретили включать женщин. Ведь та стервозная дамочка, основоположница новой «науки», непременно пожелала бы лететь сама! Слава Богу. Ее братец по крайней мере лично ему ничего не сделал.

Пока.

— Вроде бы город, — пробормотал Ляо Шюн. — Взгляните, командир!

Кресло с готовностью вытолкнуло начальника экспедиции на свободу; короткой перебежкой он оказался за спиной Ляо. Широкая панорама аэрофотосъемки на экране напоминала абстрактное панно: желтые и буро-зеленые квадраты, неровная подковообразная окружность, внутри — прямоугольники, трапеции, круги…

Короткий желтый палец Шюна постукивал по клавишам, приближая то один, то другой фрагмент изображения. Действительно, похоже на строения; даже довольно изысканная архитектура. Отчетливые элементы готики… а здесь скорее раннее барокко — Селестен усмехнулся. Вот примерно так и подходят к зондовым исследованиям прирожденные визуалы: неграмотно обобщенные образы, цепочки земных ассоциаций — а в результате абсолютно неверные выводы. Этот «город» может оказаться чем угодно: от разумной колонии простейших до высокотехнологичного оборудования высшей расы… хотя и такие предположения замешены на земном балласте представлений о мире.

Несомненно одно — это очаг цивилизации. Возможно, антропоморфной. Очень возможно.

— Возможно, — кивнул Брюни. — Но не зацикливайтесь на фотосъемке, контактолог Шюн. У нас еще много работы.

— Зонд два-семьдесят-два, — внезапный голос Караджа-ни напомнил Селестену не то лай, не то карканье, — забор образца биомассы, квадрат Д-четырнадцать.

— По…

— Отмена!!!

Вот в чем преимущество голосового управления зондовой системой.

Селестен шумно переводил дыхание, шаря по клавишной панели в поисках нужной кнопки, — двумя гигантскими прыжками он снова впечатался в кресло за командирским компьютером. Нашел, нажал; монитор подмигнул, подтверждая принятие к сведению продублированной отмены команды. Черт, и редко же приходилось пользоваться этой клавишей…

Потому что в состав экспедиций, даже Ближних, редко попадали идиоты!!!

— Неопсифолог Караджани, — уставное обращение вышло подозрительно коротким, но повторять его по складам Брюни не стал, — чем вы объясни…

— А что тут объяснять?

Так, лениво приподняв голову, отгавкивается усталая собака. Или каркает на подошедшего человека наглая ворона, не удосуживаясь взлететь. Габриэл Караджани даже не обернулся к начальнику экспедиции, которого только что оборвал на полуслове.

На полуслове!!! Брюни несколько раз глубоко вздохнул, не убирая пальца с клавиши отмены. Начинается. Держи себя в руках, иначе ситуация станет неуправляемой. Нет ничего удивительного в том, что этот неуч и наглец уверен в собственной вседозволенности и безнаказанности. Надо немедленно поставить его на место, только и всего. Держи себя в руках.

— В цивилизационном очаге предварительные зондовые исследования биомассы неправомерны, — отчеканил он. — Вам как ученому это должно быть известно.

Караджани соизволил повернуть голову. Унылое желтое лицо. Домик лохматых бровей над тусклыми глазами. Черт, возьми — кажется, искреннее изумление.

— Почему, биолог Брюни? В Уставе об этом ни слова. Злость куда-то делась — словно продули засоренную трубу.

Селестена неожиданно разобрал смех. Нет, в самом деле — этот блатной тип, не имеющий ни малейшего отношения к науке, все-таки нашел нужным добросовестно проштудировать Экспедиционный устав. Уважаемый, конечно, документ — но даже выучи его наизусть, это не сделает тебя ученым, и пожилому юноше Габриэлу придется себе сей факт уяснить. Черт, не стоило вообще допускать его к «предварэондам»… как, впрочем, и ко всем последующим исследованиям.

Смешинка запуталась в углах рта совершенно некстати. Нездоровое возбуждение, мешающее контролировать эмоции… пора бы справиться с ним. Селестен больно куснул изнутри губу; вытянул лицо в строгую гримасу.

— Вы невнимательно читали Устав, Караджани. — Можно обойтись и без коверканья непроизносимых слов. — Перечитайте параграф об этике поведения в условиях потенциального контакта. Да, прямо сейчас; я освобождаю вас от участия в предварительных зондовых.

Он хотел добавить язвительный пассаж на тему, как бы еебя чувствовал сам Габриэл в роли образца биомассы; в последний момент передумал. И так слишком, много времени оттянул на себя этот братец-неопсихо…

Караджани хлопал маленькими глазками, до него что-то медленно доходил смысл приказа командира. Или, скорее, осознание того, что это таки приказ, который выполняют без обсуждения.

«А что тут объяснять?»

Вот именно.

Селестен дождался, пока Габриэл Караджани неуклюже выполз из-за компьютера и, ни на кого не глядя, вышел из отсека. Вот так-то лучше. Экспедицией руководит он, биолог Брюни, и он никому не позволит в этом сомневаться. Отныне, юноша, вы пассажир «Атланта», и не больше. Жаль, конечно: на месте этой пустой единицы мог бы быть настоящий специалист в области какой-нибудь настоящей науки…

Палец все еще нервно приплясывал на красной прямоугольной клавише; ладно, хватит. В остальных членах экспедиции можно быть уверенным на все сто… кажется.

— Зонд три-восемь-восемнадцать, проба воды, квадрат К-пять.

— Пошел.

— Зонд три-восемь-девятнадцать…

А ведь уже задействован третий зондовый резерв! Нельзя так отвлекаться; Селестен уставился в монитор перед собой. Бледно-желтый текст на черном. Накопление однотипных, не особенно интересных фактов.