— Да… Нет… Словом, он лгал мне, вот и все. Но это полбеды. Он еще и богат.

Эта фраза Стефани прозвучала так, словно иметь деньги — непростительный грех.

— А что плохого в богатстве? — Удивлению Леса не было границ. — Жила бы себе припеваючи. И мальчишке твоему было бы хорошо. Он же любит Грега, я знаю.

— Лес, ну как ты не понимаешь! Грег не остался бы в Роузфилде. Что ему делать в таком городишке, как наш? Тут он только зализывал раны. А чуть пришел бы в себя, только его и видели. Нет, мне это не подходит. Я хочу жить здесь.

— А его ты спрашивала? Мне казалось, что ему в Роузфилде понравилось. Может быть, он предпочел бы остаться здесь навсегда?

— Вряд ли. Да и зачем? В Бостоне у него, как я слышала, прекрасный дом, родной брат. Наконец, он может вернуться к прерванной карьере.

Лес в задумчивости рассыпал по столу соль и принялся выводить по ней пальцем замысловатые узоры.

— Знаешь, Стефани, я думаю, ты не права. Но поступай, как знаешь. Одно могу сказать твердо: такого механика у меня никогда больше не будет.

Она похлопала Леса по плечу, не особенно надеясь утешить. Его беда была, разумеется, не сравнима с ее, но все же ему тоже было из-за чего переживать.

— Не расстраивайся. Жили же мы без Грега, проживем и теперь.

— Так-то оно так. А давай еще по одной, а?

— Давай.

Год спустя

От прежнего Грега осталась лишь скорбная тень. Все валилось у него из рук. Ни о каком продолжении карьеры речь не шла вообще.

Майкл долго ломал голову над тем, каким способом заставить Грега вновь почувствовать интерес к жизни. Пару раз даже обращался к нему с деловыми предложениями, сулившими немалую выгоду. Но брат только молча качал головой.

Слегка оживлялся он лишь в доме Майкла, когда играл с племянниками. При этом его взгляд затуманивался воспоминаниями и приобретал задумчивое выражение. Грег сжимал в руках большие мягкие игрушки и печально улыбался, доводя брата и невестку чуть ли не до сердечного приступа. Таким они его видеть не могли.

Дважды Грег отправлял в Роузфилд большие коробки с подарками для Шона. На посылках отсутствовал адрес отправителя. Но Стефани конечно же должна была сразу догадаться, кем именно присланы дорогие игрушки. Ему представлялось, как она хмурится, глядя на горящие восторгом глазенки Шона. Но лишить сына такого удовольствия ей и в голову не придет. А малыш немного порадуется. И пусть, он это заслужил.

Однажды прохладным сентябрьским утром Грег явился в офис брата и просто ошеломил его принятым решением.

— Я возвращаюсь в Роузфилд. Думаю обосноваться там навсегда.

— Зачем? — У Майкла больше не нашлось слов, так он был потрясен.

Карандаш, который он нервно вертел в руках, переломился пополам, а Майкл этого и не заметил. Он встал из-за стола, потоптался возле него, да так и остался стоять с беспомощно опущенными плечами.

— Объясни мне, зачем тебе это? Я хочу понять.

— Чтобы быть поближе к Стефани, — честно ответил ему Грег. — Иначе не могу.

— А я-то надеялся, что ты начал забывать о ней.

Грег покачал головой и грустно улыбнулся.

— Это невозможно, даже если бы я и захотел. А я не хочу. Я люблю ее, Майкл.

— Ты же изведешься, наблюдая за ее семейным благополучием. Лютому врагу не пожелал бы подобных мук, а уж тебе тем более.

— Пусть. Но мне нужно знать, что с ней все в порядке, — упрямо возразил Грег. — Я должен убедиться собственными глазами, что ей ничто не угрожает и она ни в чем не нуждается.

— Идиотское донкихотство! Вот что это такое.

— Называй, как тебе угодно, не обижусь. Какая разница, где мне страдать. Тут я тоже не нахожу себе места. Ты и сам это видишь.

Грег похлопал брата по плечу и насильно усадил в кресло, а сам примостился на краешке стола.

— Это же мазохизм чистейшей воды! — Майкл почти кричал, слишком обеспокоенный странным и нелогичным решением брата. — Я не позволю тебе ломать жизнь из-за несчастной придуманной любви. Ну почему женщины приносят тебе лишь неприятности? Почему?!

— Возможно, дело во мне самом. И не смей ругать Стефани. Она ничуть не похожа на Синди.

— Пусть. Но она тоже заставляет тебя страдать. Одумайся, Грег. Прошу тебя. Одумайся, пока не поздно!

— Нет, я уже все решил. Бесполезно меня отговаривать, — твердо заявил Грег. — Лучше пожелай мне доброго пути.

Разведя руками в полной беспомощности, Майкл наконец сдался и перестал возмущенно причитать.

— Не понимаю. Но делай, как считаешь нужным. И помни, мы с Линой всегда готовы тебе помочь.

— Я знаю, брат.

Они обнялись, и Грег торопливо вышел. Майкл остался сидеть в задумчивости, а затем потянулся к телефону, чтобы позвонить жене. Ей следовало быть в курсе происходящего.

Грег медленно ехал по улицам Роузфилда и пристально всматривался в дома и в попадавшихся навстречу людей. Он не заметил никаких перемен. Кое-кто из прохожих даже здоровался с ним, словно он никуда и не уезжал. Казалось, Грег вернулся к себе домой. Вот только как его встретит Стефани? И помнит ли еще о его существовании ее сынишка?

Свернув на знакомую улочку, Грег остановил машину неподалеку от дома Стефани. Ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться с духом. Он рассчитывал, что Стефани, на его счастье, окажется дома. Иногда она работала только полдня.

Целую вечность он шел по садовой дорожке, отчаянно надеясь, что в кухонном окошке шевельнется легкая занавеска и оттуда покажется удивленное женское лицо.

Но никто не выглянул на звук его шагов, и на стук тоже никто не отозвался. Дом замер в полном молчании. Тогда Грег после недолгого колебания нашарил ключ в потайном местечке слева от двери. Обычно Стефани оставляла его там, как поступали, вероятно, и все остальные жители маленького доверчивого городка.

Внутри было пусто и тихо. Грег прошелся по гостиной, заглянул в кухню, открыл зачем-то дверь ванной и задержался на пороге, весьма удивленный тем, что увидел. Содержимое полочек и зеркального шкафчика над раковиной красноречиво свидетельствовало о том, что в доме нет мужчины. Стефани так и не обзавелась халатом для Рэнди. Нигде не было видно ни одеколона, ни лосьона после бритья.

После недолгого колебания Грег приподнял крышку бельевой корзины и тщательно изучил ее содержимое. Никаких мужских вещей. Только детские рубашки, брючки, а еще множество прелестных кружевных вещиц, принадлежащих хозяйке дома. Странно и непонятно.

Он направился в спальню, подгоняемый возникшей вдруг в душе робкой надеждой на чудо. И оно не замедлило свершиться. В глаза прямо с порога бросилась небольшая фотография, стоящая на столике возле кровати. На ней были трое: Стефани, весело смеющаяся чему-то, сам Грег и Шон с любимой игрушкой. Грег замер, пораженный только что сделанным открытием.