– Ты должна была уйти навсегда, – перебивает она. – А сейчас вдруг решила облапошить меня, состряпав фиктивный брак.

– Во-первых, мы не обговаривали сроков. А во-вторых, с чего ты взяла, что брак фиктивный?

Она мелодично смеётся.

– Ты за кого меня принимаешь? Или ты думаешь, что все вокруг верят в твою большую и светлую любовь в какого-то парня из провинции? Где ты нашла эту деревенщину?

Она продолжает смеяться, а я стискиваю челюсти.

– Ты сейчас говоришь о моём муже, – цежу я сквозь зубы.

– О-о, точно, я поняла, – её смех становится ещё задорнее. – Этот Васкес – единственный, кто согласился взять тебя в жёны. Бедный парень, мне даже как-то жаль его.

Самодовольная физиономия Шварц действует на нервы, и первый порыв – вскочить со стула, схватить её за волосы и хорошенько оттаскать… Но так бы сделала Вивьен Мартинес. Не Монро!

Что это со мной? Это всего лишь Крис. Пусть она говорит, что хочет. Натягиваю на губы профессиональную улыбку, но сегодня она даётся с большим трудом.

– Мой муж знает о том, кто я, – говорю негромко, но уверенно.

Её смех обрывается.

– Ты лжёшь, – шепчет она. – Я наводила справки о его семье. Винсент Васкес – известный прокурор, он бы не позволил сыну, пусть и приёмному, связаться с лживой мексиканкой с огромным багажом паршивого прошлого.

– Семью мужа не интересует моё прошлое, – продолжаю лгать я. – Поэтому ты прямо сейчас можешь устроить пресс-конференцию о том, кто я такая. Поверь, я заручилась поддержкой, и на моё прошлое никто не обратит внимание. А Винсент Васкес даже поможет мне и в настоящем, и в будущем.

И как бы мне хотелось, чтобы мой блеф был правдой. Чтобы моя новая семья действительно могла мне помочь. Хотела помочь. Чтобы Крис хотел…

Катрина сканирует моё лицо, которое сейчас расслабленное и надменное. Она покусывает губу, размышляя, потом делает глоток воды, протирает губы салфеткой и отшвыривает салфетку на стол.

– Я не верю тебе, Вивьен. Ни единому слову не верю, потому что ты насквозь лживая. Ты блефуешь, говоря, что не боишься огласки. На самом деле ты боишься так сильно, что почти не дышишь.

Я подавляю желание наброситься на неё. Это именно то, что я хочу – стереть её в порошок.

Катрина поднимается со стула.

– Подумай, что для тебя важнее, Вивьен. Твоя карьера?! – она упирает ладони в стол и наклоняется ко мне. – Или вылететь нахрен из страны?!

Потом она расправляет плечи.

– Ой, чуть не забыла. Ещё твой дорогой папочка Рей Монро, конечно же, отправится за решётку и получит приличный срок за пособничество миграционному преступлению и скупку фальшивых документов.

Я молчу, уничтожая её взглядом. Ненавижу её. Ненавижу Тони. Этот ублюдок нанёс непоправимый урон всей моей жизни.

– До встречи, Вивьен, – Катрина самодовольно улыбается. – И в твоих интересах, чтобы эта встреча не состоялась. Ни на подиуме, ни за его пределами.

С этими словами она вальяжно покидает зал, сразу попадая под вспышки камер. Но никак не реагирует на вопросы журналистов у входа, поспешно покидая ресторан. Я лишь растерянно смотрю ей вслед.

Сказать, что я устала – ничего не сказать. От всей этой лжи и притворства, от тотального одиночества…

Возвращаюсь в свой номер только с одним непреодолимым желанием – забыться сном. Наполняю ванну, смываю весь этот чёртов день, облачаюсь в пушистый халат, а потом устраиваюсь на большой кровати. Долго ворочаюсь без сна, потому что рой мыслей не даёт мне спать. И эти мысли не о Катрине. Они о муже. Заботливый Крис, сексуальный Крис, растерянный Крис, угрюмый Крис, злой… За последние дни я узнала столько разных Крисов, что голова идёт кругом. И не то чтобы я не знала, что оболочка придурковатости, которая всегда выставляется напоказ, это всего лишь маска. Так, для удобства. Чтобы люди вокруг не лезли к нему, чтобы родители не душили ответственностью… Я догадывалась, что Крис глубже, умнее, возможно, самый умный среди друзей… Мы похожи с ним во многом. Например, повышенным самолюбием или жаждой жить. Но в то же время мы разные. Крис – добрый… За всей этой, порой наигранной злостью и непреклонностью скрывается добродушный здоровяк. А я… Во мне всё меньше и меньше остаётся добра к людям. Потому что эти люди… последние девять лет… пытаются меня сломать.

* * *

– Беги, Ви, – умоляет меня мать.

Торопливо запихивает деньги в рюкзак и быстро вешает этот рюкзак мне на плечи. Мой переполненный ужасом взгляд мечется по лицам всей семьи. Две младшие сестры, одной едва исполнилось три года, другой через месяц будет пять. Глаза обеих в страхе распахнуты, по щекам текут слёзы… Два брата – девять и одиннадцать лет. Младший шмыгает носом, старший храбрится и сжимает сестёр в объятьях.

Мне шестнадцать лет. А самый старший – брат Серхио… Он уже никогда не войдёт в этот дом. Так же, как и отец. Этим утром их тела нашли в порту…

Моё сердце сжимается от боли. Эта боль такого размера, что поглощает всю целиком. Руки дрожат, когда я поправляю лямки рюкзака и отступаю к двери.

– Беги, Вивьен, – шепчет мать на ломаном английском. Приближается и порывисто меня обнимает. – Доберись до границы, найди человека по фамилии Кастилья. Отдай ему деньги и назови имя отца, он поможет тебе.

– Мам, – с моих губ слетает тихий стон вместе с всхлипом, и я вжимаюсь в неё всем телом. – Мама… Я не могу… А как же вы? Что будет с вами?

Мать отстраняется и награждает меня строгим взглядом.

– Не думай о нас, Ви. Уходи, слышишь! У тебя нет времени на сомнения.

Она смахивает слёзы с глаз и подталкивает меня к двери. Я сопротивляюсь. Хочу кинуться к своей семье, обнять братьев и сестер, но хватка матери становится железной. Через секунду я оказываюсь за дверью.

– Будь сильной, Ви. Выживи! Ради нас всех – выживи!

И добавляет чуть тише на родном испанском: «Nos encontramos de nuevo»[3].

– Nos encontramos de Nuevo, – шепчу ей в ответ.

Где-то глубоко внутри я знаю, что мы лжём друг другу. Нам никогда не встретиться вновь…

Прежде чем дверь закроется, смотрю на младших сестёр и братьев. Боль за них разрастается всё больше и больше, эта боль сдавливает грудь, сжимает горло, не позволяя дышать… Но я всё же отступаю от двери, разворачиваюсь и срываюсь с места. Преодолеваю квартал или два. Перед глазами всё сливается в мутное пятно от застилающих глаза слёз. И у меня не получается сосредоточиться на цели, которую дала мне мать. Найти человека по фамилии Кастилья у меня тоже не получается, впрочем, как и добраться до границы. Через три квартала я замечаю преследование. А потом на моём пути вырастает машина. Из неё выходят двое мужчин, под их одеждой оружие. Я торможу в ярде от них. Оборачиваюсь назад. Преследователи, которые бежали за мной, уже дышат в спину. Люди на улицах прячутся по домам. Мне же не спрятаться…