на мой невысказанный вопрос приятель отвечает. — Полегчало. Правда, второго себя иногда ловлю на безумных идеях.

Тропа на перевале безжалостно размыта дождями, и чем выше мы поднимаемся, тем глубже становятся овраги, и все чаще обнажаются огромные глыбы базальта. Внутренние часы дают сбой, зато ощущение высоты подсказывает, что мы забрались по меньшей мере на полкилометра. Мне часто приходится смещаться по тропе в стороны, стараясь идти по верхней кромке, или совершать широкие шаги, по вымытым из земли камням. Однако уклон меняется, став приятно пологим, даже за лямки рюкзака прекращаю держаться. Заунывная прямая тропа заканчивается, и обещает крутые повороты на частых складках рельефа.

Слева по-прежнему шумит ручей, иногда скрываясь в лесу, справа высится стена леса, создавая надежную тень, и будоражит мой ум шириной стволов не самых высоких деревьев. Мы не нарушаем вечернюю тишину, даже шагаем легко, успокаивая возросший на подъеме пульс. Дубы с липами уступают место дремучему кедровому лесу, смешанному с острыми иглами елей. Он неподвижно наблюдает за нами глазами сотен птиц, белок и другой живности. Но давешний приступ страха окончательно развеивается, и среди живых звуков больше не слышатся людские шаги, голоса рачительных стражей или оклики нарушителей. Иногда даже возникает желание срезать путь, на участках серпантина, где виднеется следующий уровень тропы. К счастью, опыт и здравый смысл подсказывают наивность таких ухищрений. А опасения насчет перекрестков так и не оправдываются. Даже в глубине гор путь оставался единственным, хоть и извивается так, что порой кажется, что поворачивает вспять.

Лагерь в горах

Ваня целый час просит меня о привале, сетуя на ранний закат в горах. Мне кажется неправильным устраиваться на ближайшей обочине, или лезть в дебри, поэтому жду, что явит нам очередной поворот. Проходя мимо небольшого распадка, Ваня удерживает меня за лямку рюкзака, попросив не искать лучшего. Картинно думаю, но соглашаюсь с разумным предложением, ведь безопаснее переночевать в стороне от тропы, без лишних свидетелей. Мысль об отдыхе прибавляет моему приятелю сил. Он рвется вперед, желая скорее сбросить рюкзак с репликатором и прочим скарбом. Скоро лес редеет и сменяется высокогорным лугом. Мой взгляд уже ищет место для палатки, но внезапно раздаются веселые голоса людей. Догнав Ваню, вижу группу молодых людей, основательно устроившихся на круглой площадке, с естественным бортиком из скального выступа. Думаю, что судьба продолжает свою игру, выдавая нам то, чего мне больше всего не хочется.

— Здорово мужики. Если ночевку ищите, давайте к нам, сегодня намечается отличный вечер. — радостно кричит нам парень с самодельной ракеткой для бадминтона в руке, временно прервав игру. — Меня Сережка зовут, а вы кто будете?

Его радостный облик, улыбчивые лица других людей, а также царившая здесь атмосфера расслабления и безделья, подсказывают мне, что подвоха нет, однако решаю пока быть настороже. Но реальность утверждает, что перед нами обычные путешественники, не страдающие жаждой контроля, порядка и власти над другими. Отстраняюсь от роли параноика, чтобы одобрительно кивнуть Ване, в глазах которого уже блестят задорные искры, ну точно рубаха-парень.

Поднявшись к отдыхающим, мне приходится представиться из вежливости, и пожать руку Сережки:

— И ты здравствуй. Вижу, хорошо устроились, даже на игры время нашли. Считай, мы с вами, только палатку поставим, и поболтать можно, — мне действительно хочется расспросить этих людей о местности, за неимением карты, и выяснить обстановку, которую пока считаю боевой.

На каменистой площадке, почти незаметной с тропы, стоят восемь палаток. Ставим свою рядом. Несколько крупных валунов и два дерева разделяют стоянку пополам, что меня несказанно обрадует. Значит, можно будет заснуть в тишине, сбежав с ночных посиделок. Натягиваем верхний тент, а Ваня поглядывает через плечо за резвой игрой незнакомых людей. Блуждающая улыбка приятеля подсказывает, что сомнительностью и недоверием он не страдает. В глубине души согласен с ним, сам радуюсь мирным путникам, но вида не подаю, зато решаю, на всякий случай пройтись по окрестностям, для успокоения. Светило уже почти закатилось, когда мы заканчиваем свои бытовые дела, в том числе и осмотр ближайших зарослей, впрочем, безрезультатно. Ваня тащит меня к костру, и хорошо, что с добрыми намерениями. Вокруг нас кружится неугомонный Сережка, осыпает вопросами и выказывает гостеприимство. Мы не противимся.

Вместо привычного нам вечернего перекуса, жители горного лагеря учиняют вечеринку, с песнями под гитару, шутками, задушевными разговорами, и разумеется, неразумным количеством еды. Вместо походных пайков и запаянных пакетов, скатерть занята только свежими продуктами. Мне кажется это странным, ведь на ходу столько не соберешь, и на убежденных натуропатов компания не похожа. От моего внимания не скрывается износ твердеющих пакетов. В этих мелочах ощущается какая-то неправильность, однако с прямыми вопросами не спешу, но снова настораживаюсь. Ваня, вполне предсказуемо, вливается в компанию. Он пытается подпевать общей песне, редко попадая в лад, смеется, ест все, что дают, и рассказывает небылицы о нашем походе.

Ко мне подсаживается человек в красной толстовке с большим капюшоном и заводит разговор:

— Меня Максим зовут, а это, как ты понял, мои раздолбаи, четыре брата с сестрой и приятели. Мы несколько дней назад здесь встали, когда батя ногу повредил. Завязли порядочно, зато место хорошее, а потом подумали: чего еще надо?. — он не глядя берет ближайшую коробочку с ягодами. — Как у вас путешествие складывается?

— Полагаю, Ваниным байкам ты не веришь, — у меня выходит неловкая заминка. — По-разному, как у всех. То углы по бездорожью режем, то целыми днями по перелескам скучным топаем. От оленей шарахаемся, и ночные пробежки в холмах устраиваем, зато все вперед и вперед, — мне не хочется делиться с незнакомцем подробностями наших сомнительных приключений, поэтому обобщаю.

— Везет, интересно наверно. Мы почти все время по равнинному лесу шли с севра, вместе с провожатыми, ничего особенного… Немного жаль, что сидим, но народу вроде понравилось, — бормочет Максим, задумчиво раскачиваясь.

— Надеюсь, у бати вашего без перелома обошлось? — спрашиваю, отпивая остывающий чай, вроде бы из бадана. — Могу помочь. Кое-что в полевой медицине смыслю, даже аптечка малая с собой. Кости или связки вряд ли сращу, но участь облегчу.

Максим прерывает трапезу и ведет меня к палатке с пострадавшим, продолжая рассказывать о том, как тяжело нести на себе взрослого человека. Навстречу нам выходит раздраженная девушка с тарелкой в руках, и обращается к формальному лидеру:

— Он опять есть не может, что ни дай, все во вред, только продукты переводим, — резко повернувшись, она нервно удаляется к остальным, и выкрикивает напоследок. — Напомни ему, что он мужчина.

В большой палатке, под желтым светом карманного фонарика, лежит пожилой