и домой. Занимались каждый день, Матвейка легко осваивал счет и письмо, а еще они стали учить руны и рисовать их, требовалось набить руки до автоматизма, потому что важно выводить их четко. Тимофей как то даже ревниво подумал, что Матвейка эту нелегкую науку осваивает гораздо лучше, правда это чуть не привело к беде, напомнив Тимофею не расслабляться. Как то Тимофей отвлекся на что то, а Матвей только что вывел на бумаге руну огня и так напитал ее силой, что произошел взрыв и небольшой пожар. Тимофей успел закрыть Матвейку и себя щитом, и они не пострадали, если не считать испуга, а гостиная пострадала сильно. И им пришлось срочно делать ремонт, так как Питирима они боялись оба. Тимофей наказывать Матвейку не стал, просто каждый день до изжоги стал объяснять, что так делать не нужно и свою силу необходимо контролировать. Матвейка покаянно молчал, он и сам понимал что накосячил. Капельки чтобы глушить силу, давать Тимофей Матвейке, не хотел, после них малышу было плохо, это он знал от Ариппы. Да и Иван Ваныч в своих записях считал, что если ребенку уделять достаточно внимания, то все будет хорошо, только нужно терпение. С другими детьми Матвейка не мог пока общаться, он их побаивался и считал глупыми, было несколько попыток поиграть на детских площадках, но Тимофей решил все – таки от этого пока отказаться. Матвейка был развит не по годам и да, обычные дети рядом с ним проигрывали, а малыш этого не понимал и мог их обидеть. Тимофей решил, что со временем это перестанет быть проблемой, а пока они занимались тем, что им было доступно. К тому же и так Матвейка учился еще и домашним обязанностям, хотя сначала совсем не хотел ничего делать, но Тимофей сумел убедить его, что это все только мужская работа и он должен помогать. Началось все с дров, Тимофей купил еще машину, хотя сосед и утверждал что для этого климата им всего достаточно, но уже привычка сложилась у него, что бы всего необходимого, было в достатке. Тимофей колол несколько дней привезенные дрова, а Матвейка был рядом и вроде как нехотя, но стал собирать и таскать рубленные уже к поленнице, а затем в две руки они их красиво и аккуратно сложили. Конечно, работая один, Тимофей бы сделал все это гораздо быстрее, но приучать то, как то нужно, да и интересней вдвоем. Матвейка привык, что за ним ухаживают и толком то от него ничего не требуют, а тут и игрушки самому собирать нужно и все аккуратно складывать. Тимофей хоть и уставал бесконечно напоминать, сделай то, сделай это и каждый день показывать, как сложить аккуратно носки и рубашку на стульчик, как собрать и расставить книги, но понемногу Матвейка стал втягиваться и все делать сам, хотя первое время и хвастался своими успехами.

– Папа, ну папа, похвали меня, я все убрал,– и Тимофей хвалил и катал на шее и давал за хорошую работу вкусное мороженное.

Сосед оказался тем еще наказанием и частенько по вечерам заходил к ним в гости, но даже к нему они быстро привыкли. Тимофей подозревал, что старик к ним ходит не просто так, а еще и шпионит для Питирима, но что делать, тот хоть откуда за ними пригляд организует, уж такой он и есть. К тому же освеженная гостиная стала намного лучше, чем была, особенно когда Тимофей заменил, обычные окна на стеклопакеты, так Питириму и вообще теперь не на что жаловаться. Самое главное то, что они не пострадали. Когда суета улеглась, и Тимофей даже стал высыпаться, то понял, что он может во сне общаться с Васькой, правда недолго, ведь нужно было для этого несколько условий, глубокий сон и совпадение по времени. А и-за разницы во времени, все – таки другой часовой пояс, общения их и были такими короткими, но все равно это лучше чем никак. Как то Иван Ваныч ему рассказывал об этом, что только по настоящему гармоничные пары, могут так общаться в разлуке, о чем и сообщил Ваське и та тоже так считала. Хотя когда первый раз Тимофей увидел ее во сне и поговорил с ней, то посчитал все просто сном от того, что сильно по ней скучал, но продолжал ей все рассказывать, ничего не скрывая о Матвейке, и даже о том, что он иногда переживает, что все делает не так.

А через какое то время Матвейка обиженно ему заявил,– тебе значить можно с мамой говорить, а я как ни старался у меня так не получается, и что она тебя больше чем меня любит.

И ему пришлось долго успокаивать малыша, объясняя, что у него просто нет опыта и он еще пока что мал, а вот подрастет, и тоже будет так же общаться, а мама его любит больше, только потому, что он ее единственный родной человек, и Матвейка успокоился.

Хотя Иван Ваныч говорил, что с детьми так у родителей общаться не получается. Родители могут почувствовать, что их ребенку плохо, многие даже видят их гибель, если такое случается, четко, как будто присутствуют при этом, но общаться это только для любящих сердец, но Тимофею было достаточно и этого.

***

У Васьки теперь было много клиентов, и она быстро стала зарабатывать очень даже хорошо, хотя и брала за свои услуги вполовину меньше, но наглеть она не хотела, тем более что часто к ней приходили люди с сильной порчей, а уж распутать она могла любую, пока во всяком случае. Приходили к ней иногда и с попытками разоблачения, как то на прием пришли сразу три девушки, сказали, что они подруги, а одна из них вся такая бледная и заморенная стала жаловаться, что на ней венец безбрачия, она вот вся такая красивая и умелая, а замуж ее не берут. Васька уже хорошо считывала людей, и не просто видела картинки их жизни, а глядя на человека у нее в голове всплывали имена, а то и какие, то цифры и номера телефонов. Девушки, которые к ней пришли не представились, да Ваське это особо и не нужно было уже, она обычно скрывала свои возможности, но эти ее разозлили, и она довольно резко обратилась к девушке с жалобами.

– Карина, ну что вы меня дурите, вы абсолютно здоровы и морите себя голодом, оттого и бледны, а что касается замужества, так кто вас возьмет то, когда вы в