Я тянусь к пуговицам на его рубашке, расстегиваю одну, другую, пробираюсь пальцами к груди, трогая шелковистые волоски. Он выдыхает сквозь зубы, стонет и опускает руки к пряжке ремня. И в этот момент звонит телефон.

С губ мужчины срывается ругательство. Он на мгновенье застывает, видимо раздумывая, отвечать или нет на звонок, потом тянется к аппарату. И почти рычит в трубку. Я бы после такого приветствия вряд ли бы смогла продолжать разговор. Но невидимый собеседник-то не знает, от чего именно отвлек Лавроненко.

Не выдерживаю и прыскаю, пряча лицо у него на плече. Он тут же опускает руку мне на поясницу, притягивая к себе. Теперь я даже слышу, что говорит так не вовремя позвонивший нам тип.

– Мы сможем встретиться в ближайшее время и поговорить? Не хотелось бы тянуть, работа нужна уже в ближайшие дни. Я ведь могу рассчитывать на вас, Алексей Андреевич?

– Буду через пятнадцать минут, – шипит мужчина в трубку и отключается. Смотрит на меня, пытаясь восстановить дыхание. И ему это очень непросто. Я вижу в глазах все то же неприкрытое желание. Вижу, как вздымается грудь, а на висках проступают капельки пота от с трудом сдерживаемого напряжения. А в бедро мне упирается еще одно весьма красноречивое подтверждение его возбуждения. Самое красноречивое. Слишком хорошо помню размеры мужской плоти, а сейчас выпирающий бугор на штанах не оставляет ни капли сомнений в том, чего ему хочется больше всего на свете.

Алексей склоняется ко мне, поворачивает голову, задевая губы. Прижимается лбом к моему.

– Нам, кажется, опять придется прерваться, Машунь. Мне надо уехать. Срочно.

Я киваю – и наши губы встречаются. Он стонет и снова целует, уже не нежно, резко, рвано. Обнимает за талию, на несколько мгновений прижимая к себе. Затем так же резко распрямляется, морщится, поправляя натянувшую ткань брюк. Перехватывает мой оторопелый взгляд, с которым я рассматриваю его, и хмыкает:

– Все же идея закрыться в кабинете оказалась провальной. Надо было увезти тебя домой. Так и думал, что кто-то влезет в самый неподходящий момент.

Наклоняется, поднимая с пола блузку и набрасывая ее мне на плечи.

– Закройся, когда я уйду, чтобы никто тебя не дергал и можно было спокойно привести себя в порядок. И не замерзни смотри!

Быстро касается губами виска и, прихватив пиджак, идет к выходу. Я спрыгиваю со стола и несусь следом, торопясь выполнить его слова. Хоть рабочий день и почти закончен, в офисе могут оставаться люди, и совершенно не хочется, чтобы кто-то обнаружил меня в кабинете шефа, еще и в таком виде.

Запираюсь изнутри и только потом начинаю одеваться. Не замерзнуть? Повторяю про себя и улыбаюсь. Как будто это вообще возможно! Тело по-прежнему горит, пылает во всех тех местах, где ко мне прикасались его руки и губы. Я все еще чувствую себя пьяной – и такой счастливой, какой не была ни разу в жизни. Приоткрываю дверцу шкафа, где висит небольшое зеркало, и с изумлением вглядываюсь в собственное лицо. На меня смотрит как будто другая девушка. Взрослее, опытнее и намного, намного красивее. Ее глаза блестят, а губы соблазнительно припухли, даже без помады ярко-красного цвета. Не могу поверить, что это я. Что можно настолько измениться за такое короткое время. И эти перемены мне нравятся. И ему, похоже, тоже понравились, раз он не хотел уходить и отрываться от меня. А он не хотел! И хотя я страшно злюсь на незнакомца, которому приспичило позвонить, одновременно понимаю, что так даже лучше. Ожидание же обостряет чувства? А значит, на предстоящей встрече мой шеф будет думать совсем не о новом заказе.

Снова вспоминаю горящий взгляд, которым мужчина одарил меня напоследок, и, поддаваясь минутному порыву, уже полностью одетая, бегу в приемную, доставая свой телефон. Знаю, что через несколько мгновений начну умирать от стыда, но пока хочется еще немного продлить тот безумный пожар, который, я уверена, сжигает сейчас не только меня.

«Алексей Андреевич, я хочу еще. И не только в кабинете».

Алексей

Не могу припомнить, когда в последний раз хотел кого-то с такой умопомрачительной силой. Или вообще никогда. То, что ни от одной женщины мне так не сносило крышу, – факт.

Я привык заниматься сексом дома, в постели. Уж точно ни в туалете ресторана. И не на рабочем столе.

Думал, что способен управлять собственными желаниями. Какое там! Когда она смотрит вот так, своими огромными глазищами, и даже не пытается скрыть того, что чувствует, я словно в какого-то маньяка превращаюсь.

Маньяк и есть. Знал ведь, что не до продолжения ей наверняка после того, что в ресторане случилось. И что боится она меня. И нет бы подождать, потерпеть немного, пока успокоится, – так нет же, самому себе внушил, что переубедить хочу. Доказать этой девочке, что секс – это не боль и не страх. Но вряд ли получилось бы ответить, какого желания во мне больше оказалось: ей наслаждение подарить или самому еще раз ее коснуться. Утонуть в этих бесхитростных, но таких желанных прикосновениях. Снова увидеть, какой податливой и доверчивой она становится в моих руках.

И как же приятно ощущать себя единственным в ее жизни! Знать, что она раньше ни с кем такого не допускала. Не стонала, не выгибалась навстречу ничьим ласкам. И таким же единственным и остаться для нее хотелось. Научить всему на свете.

В общем, влип ты, Леша… Хмыкаю, понимая, что почти разговаривать сам с собой начал. И как только силы нашлись уехать от нее? Клиент важный донельзя, но я же ни о чем другом думать не могу. Да и не хочу.

Вытаскиваю пиликнувший телефон, прямо на ходу раскрывая сообщение, – и резко ударяю по тормозам. Съезжаю на обочину и продолжаю пялиться в экран, улыбаясь, как ненормальный. Еще, значит? И не только в кабинете? Сжимаю бедра, пытаясь хоть немного унять тягучую боль в паху. Может, ну ее, эту встречу? Развернусь назад и уже через несколько минут сделаю то, чего хочется больше всего на свете. Доберусь до вожделенного тела. Поимею эту сладкую мышку во всех мыслимым и немыслимых позах.

Почти уже готов к этому и даже нахожу в телефоне номер ожидающего меня клиента, чтобы извиниться и все отменить, но последние жалкие всплески разума все же напоминают о себе. Она сама не понимает, чего просит. А если я доберусь до нее, остановиться уже точно не получится. И вряд ли сумею быть таким же терпеливым, как в кабинете. Потому что хочу до одури. Тело ломит от желания, а ей такая моя страсть только навредить сейчас может. И напрочь отбить желание к подобного рода экспериментам.

Так что придется все же повременить с продолжением. Хотя бы пару дней, или сколько там все заживать может? Понятия ведь не имею, не было у меня прежде подобного опыта. А человек ждет, если провалю такой хороший заказ, сам же потом жалеть буду. Снова хмыкаю, отгоняя наваждение. Давай, Лавроненко, соберись! Головой думай, а не другим местом.

Не то чтобы удается расслабиться, но нудный и долгий разговор все-таки помогает немного отвлечься. И из ресторана, где проходила встреча, я выхожу уставший, но вполне довольный. Этот заказ принесет деньги, и немалые, да и компанию на рынке продвинет хорошо.