– Что? – крикнула я ей вслед. – Что я такого сделала? Я не понимаю… – Внезапно я почувствовала, что меня объяла темнота. Это было плохо, очень плохо, что бы это ни значило. Я чувствовала себя такой одинокой, когда смотрела на угол коридора, за который она завернула.

Когда я наконец очнулась, то ощутила быстрое покалывание в кисти, и в моей голове зазвучал настойчивый голос Кэллума:

– Что случилось? И что здесь делает Оливия?

– Оливия? Я не знала, что она где-то рядом. Мы лишь немного поболтали с Кэтрин.

– Ты в порядке? Она не пыталась сделать тебе больно?

– Нет. Физически нет. Она собиралась рассказать, почему ненавидит меня – а она, видимо, еще как меня ненавидит, – но потом внезапно замолчала. Похоже, ей было бы приятно поведать мне какие-то очень плохие новости, на какое-то мгновение у нее над головой даже появилась золотистая аура, но затем она повела себя совсем странно.

– Под словом «странно» ты имеешь в виду, что она словно превратилась в пустое место, в чистый лист бумаги? – Он держал себя в руках, но я чувствовала, как он взбешен.

– Да, – неуверенно ответила я. – Она словно внезапно забыла, что хотела сказать… – И наконец мне удалось связать все воедино.

– Именно так, – мрачно сказал Кэллум. – Словно внезапно забыла, что хотела сказать. Могу поспорить, что сюда незаметно подкралась Оливия и забрала у нее это воспоминание, в чем бы оно ни заключалось.

– О, нет!

– И Кэтрин считает, что это сделали мы; что мы подначили ее.

– Не удивительно, что она так рассвирепела! Это как раз то, чего мне хотелось меньше всего.

– Послушай. Сейчас поздно. Я не могу больше здесь оставаться. Возвращайся к своим друзьям, а я пойду и поговорю с Оливией, узнаю, нет ли в этом воспоминании каких-нибудь ключей к происходящему. Завтра я найду тебя как только смогу.

– О’кей, но не будь слишком уж строг с ней, хорошо? Думаю, она хотела спасти меня от Кэтрин – ведь та что-то замышляла. Оливия не хотела причинить нам зла.

– Да, я знаю. – Голос у него был напряженным. Усталым. – Я должен идти. Прости меня, но я действительно не могу остаться. Поговорим завтра.

– Я люблю тебя. Будь осторожен.

Он вздохнул, выведенный из себя.

– Это не мне надо быть осторожным, а тебе. Я тоже тебя люблю. До завтрашнего утра. – По моему лицу пробежало легкое дуновение ветра, и он исчез.

– Простите, что я так долго, – сказала я, садясь на свой стул в шумном пабе. – Мне пришлось проверить, не спряталась ли она в одной из кабинок. Я ее не нашла, но задняя дверь была открыта, так что она вполне могла воспользоваться ею. – Джош и Грейс смотрели на меня одинаково озадаченно.

– Это была она, не так ли? Та самая женщина, которая выдала себя за тебя? – спросила Грейс.

Я уныло кивнула.

– Что! – взорвался Джош. – Я тут рассиживал с женщиной, укравшей все твои деньги? Ты, должно быть, шутишь!

– Так чего она хотела, Джош? О чем вы разговаривали с ней весь вечер? – Я была благодарна Грейс за то, что она сразу взяла быка за рога и задала вопрос, мучивший меня. Но я была слишком ошеломлена, чтобы говорить.

Мой брат запустил руки в свои непокорные волосы и нахмурился.

– Да ей вроде ничего не было нужно. Нам было трудно разговориться, потому что она затащила меня сюда под фальшивым предлогом. Когда я спросил ее, почему она притворилась Клионой, она ответила, что шутки ради и что ты все поймешь. Она сказала, что вы вместе учились в начальной школе. Должен сказать, что через некоторое время это показалось мне весьма вероятным. Она знает о тебе все. Абсолютно все. И очень многое обо мне. И она задавала невероятное количество вопросов. Не могу поверить, что я попался на ее удочку.

– Слушай, это очень важно – ты рассказал ей о чем-то? О чем-то значительном?

Джош немного поерзал на своем стуле.

– Эй, успокойся, вряд ли я говорил о чем-то важном. Так, о всякой всячине, каждодневных делах. Поэтому-то все и выглядит так странно. Ну, ей хотелось знать, как часто мы ездим в школу на автобусе, или где мы гуляем с соседской собакой, или кто выбрасывает мусор? Все это мало интересно. Знаешь, у меня создалось впечатление, будто она проверяла то, что ей и без того было известно. – Он повертел в руке стакан. – Впрочем, она задала вопрос о твоем бойфренде. Я сказал ей, что его у тебя нет. Это заставило ее улыбнуться. А что, у тебя есть кто-то, о ком мне следовало бы знать?

Мы с Грейс быстро переглянулись.

– Нет, ничего существенного, – быстро сказала я.

Он заметил наше переглядывание.

– Не уверен, что ты меня убедила, думаю, ты говоришь только то, что хочешь сказать.

– Все это немного сложно.

– Так кто эта девушка? – спросил он. – Какие у нее проблемы?

Я обхватила голову руками и стала думать о том, как лучше всего ответить. Здесь не было легких путей; я не хотела лгать, но ничего не могла объяснить.

– Честно, не знаю. Каким-то образом я ужасно, ужасно ее достала, и она поставила себе целью сделать мою жизнь как можно более невыносимой. Она доставляет мне кучу неприятностей: взламывает мой почтовый ящик, ссорит меня с друзьями и крадет у меня деньги. И я уверена, что дальше будет еще хуже. Она только что сказала, что начнет посылать Джеку любовные записки от моего имени. – Я горестно посмотрела на Грейс. – Наверное, она абсолютно невменяема…

Эти двое смотрели на меня открыв рты. Первой опомнилась Грейс.

– Мы должны заявить в полицию. Она же преступница, и ее необходимо арестовать.

– Я знаю. Только вот я не имею понятия, кто она и где ее можно найти. Так что я скажу в полиции?

– Все это действительно очень странно. – Грейс рассеянно смотрела на стакан на столе. – Она снабдила тебя в письмах еще какой-нибудь приватной информацией, Джош? Написала что-то такое, что помогло бы найти ее?

– Нет. Ничего такого. У меня есть лишь ее электронный адрес.

– Ну, сейчас она ушла. Будем надеяться, что на этом все закончится. Возможно, она достаточно повеселилась, – предположила я, отчаянно желая уединиться где-нибудь и подумать над словами Кэтрин. – Ладно, уже поздно. Здесь мы больше ничего не узнаем. Джош, хочешь, чтобы Грейс подбросила тебя до дома? Ты ведь не против, Грейс?

– Конечно, нет. – Она выглядела сбитой с толку, но встала и пошла за нами на улицу. И только когда мы были уже на полпути к тому месту, где оставили машину, она внезапно остановилась как вкопанная.

– Что случилось? – быстро спросила я, испугавшись, что Кэтрин выкинула что-то еще.

– Стакан! – воскликнула Грейс. – На стакане есть ее отпечатки пальцев!

Я вздохнула про себя. Что я с этого буду иметь? Меньше всего мне хотелось провести в полицейском участке еще три часа, отвечая на вопросы; я не могу откровенно изложить свою историю, а как только они поймут, что я знаю Кэтрин, то неприятности мне обеспечены.