– Очень сожалею, но я вас предупреждал, – сказал он.

– Простите, шеф, за его хамскую выходку, – отозвался сзади Картавый. – За долгие месяцы странствий он совсем одичал в сельве и разучился вести себя по-джентльменски в приличном обществе. Беру этот грех на себя, потому как не сумел воспитать этого динозавра за время нашей крепкой дружбы.

– И я разочаровался в нем. – Августино махнул рукой. – Вперед!

– Он отказался с нами сотрудничать, шеф? Побрезговал нами?

– Он все еще убежден, что наркотики – это зло.

– А вот я посажу его на иглу, а потом пусть скажет, хорошо это или плохо.

– Давай, сынок, займись им.

Я остановился у парадного входа виллы. Картавый продолжал держать на моем горле мачете, и вся моя майка на груди пропиталась кровью. К нам подбежали охранники, кто-то попытался помочь Августино выбраться из машины, но он зло оттолкнул «помощника» от себя и пошел к дверям дома. Я смотрел ему в спину, ожидая, что он обернется, скажет что-нибудь Картавому обо мне или объявит приговор, но Августино молча исчез за дверями, крепко захлопнув их за собой. Я понял, что моя жизнь – в руках Картавого.

Он убрал мачете, я повернулся и рассмотрел его. Он выглядел неплохо, несмотря на то, что омерзительный стеклянный глаз смотрел куда-то вверх, а живой – на меня. Картавый немного растолстел, благодаря чему разгладились морщины на его лице, и он выглядел моложе, чем тогда, в Афгане. Ему шел бежевый костюм «сафари», он придавал его фигуре стройность и аккуратность. И вообще, на непосвященного человека Картавый сейчас мог произвести хорошее впечатление. «Перспективный ученый»…

– Куда его? – спросил один из охранников.

– В кожный цех.

Я думал, что Картавый оставит меня, но он пошел следом за охранником, который конвоировал меня. Мы прошли мимо теннисного корта, свернули по аллее, огороженной с двух сторон карликовыми пальмами, и вышли к озеру.

– Налево, – сказал охранник.

Я пошел вдоль бордюра метровой высоты, ограждающего озеро вместе с узкой песчаной береговой полосой. Почти вплотную к воде стояла постройка из листового железа в форме полуцилиндра, без окон и с одной-единственной дверью.

– Стоять, – сказал мой конвоир, когда мы подошли к двери.

Картавый открыл ключом висячий замок, со скрипом распахнул дверь, и мне в нос шибанул тяжелый запах гнили.

– Прошу вас, сэр! – с улыбкой предложил он мне войти.

Я, пригнув голову, вошел внутрь и после яркого дневного света почти минуту не видел ничего.

– Да, запашок здесь, как в морге, – сказал Картавый, вытаскивая из-за пояса пистолет и закрывая входную дверь. – Это то, что нам надо.

Я осмотрелся. Посреди липкого бетонного пола чернела прямоугольная яма, наполовину заполненная водой. От нее уходила узкая траншея, напоминающая арык с бетонными стенками. Возможно, под стенкой цеха она соединялась с озером. Рядом с ямой стояла механическая лебедка с небольшой стрелой и крюками на цепях. В дальнем углу цеха на карнизах висели какие-то черные тряпки.

Картавый подошел к яме, и его шаги отозвались гулким эхом. Он посмотрел вниз, покачал головой, сплюнул. Я почувствовал, что не выдержу этой невыносимой вони и меня стошнит. Картавый повернулся ко мне. В полусумраке я не видел его лица, лишь тускло поблескивал стеклянный глаз.

– Вот и все, динозавр, – сказал он спокойным и даже миролюбивым голосом. – Ты дошел до логического конца.

Я молчал. Картавый, опустив голову, ходил вдоль траншеи: туда-обратно, туда-обратно. Остановился, оттянул ствольную планку пистолета. Раздался щелчок. Он сел на бордюр ямы напротив меня.

– Ты жить не будешь, – сказал он. – Ты мне надоел еще в Афгане и на даче. Я удивляюсь твоей способности становиться на моем пути, но всякое удивление неизбежно переходит в раздражение.

– Ты мне не был нужен, – ответил я. – Меня от тебя тошнит, и я всегда старался держаться от тебя подальше.

– Эх, динозавр, динозавр, – вздохнул Картавый. – А ты никогда не задумывался, почему я тебя так называю? А потому, что ты хоть и сильная тварь, но с высоты своей силы не видишь тех нюансов, из которых соткана земная жизнь, и эта твоя ограниченность и привела к твоему преждевременному вымиранию… Снимай рюкзак.

Я не стал изображать непокоренного героя и сделал то, что он приказал.

– Кидай сюда.

Я швырнул рюкзак и немного перестарался, так как он едва не свалил Картавого в яму. Тот лишь сокрушенно покачал головой и стал отстегивать замки.

– Что у тебя здесь?.. Патрончики, веревка, бумажки… А это что за черепки?

Он выкладывал содержимое рюкзака перед собой, недоуменно крутил перед глазами осколки глиняной тарелки, которую разбила пуля охранника, а когда вытащил золотого дракона, то долго молча рассматривал его, подняв над головой, чтобы лучше видеть в тусклом свете.

– Невероятно… Седьмой век, культура мочика. Что-то похожее я находил в комплексе Колосасайя, но только из керамики… – Он поднял на меня глаза. – Откуда у тебя это, динозаврик? Разворовываем национальное достояние, да? Это же ритуальная фигура инков. Дракон – символ бессмертия и величия души… Красиво. – Он взвесил фигурку на ладони. – Килограмма на два потянет, не меньше. И как только рука у тебя поднялась похитить это у потомков древнейшей цивилизации! Отвечай, правозащитник, заслуженный борец с наркомафией! Придется конфисковать.

Он положил дракона на пол и стал просматривать фотографии и письма. Он делал это несколько минут, при этом ничего не говорил, потом сложил, аккуратно разорвал, высыпал обрывки в мусорное ведро.

– Вот говорила тебе мама: не суй нос в чужие дела, дольше будешь жить. Говорила или нет, отвечай! – бормотал Картавый.

– Ты похож на обезьяну, – сказал я. – Если собрался меня прикончить, то делай это быстрей, потому что мне все уже надоело.

– Откуда у тебя эти письма и снимки?

– В ФБР выдали, когда узнали, что иду громить наркомафию.

Картавый покачал головой.

– Ты принуждаешь меня использовать пытки, наркотики, психотропные средства и прочую гадость, – сказал Картавый. – И тебе это надо? Расскажи все честно, и умрешь от пули в лобешник, а это, поверь мне, совсем не больно.

– Ну пошевели мозгами, – продолжал я блефовать. – Неужели я сунулся бы в ваше осиное гнездо, не имея за душой никакого прикрытия? Это лишь малая часть документов, которые я полгода назад нашел в сельве среди обломков вертолета. Через неделю в Рио-де-Жанейро я откатал десятки ксерокопий и отдал надежным людям. Если в срок не вернусь, все это будет передано органам правосудия и журналистам.

– Ты не был в Рио! – громче сказал Картавый. – Мои люди вели тебя от самого Ла-Паса.

– Что ж они так плохо меня вели, что упустили тот момент, когда я нашел вертолет?