— Что?

— Всадить словесный кинжал мне между ребер, и все это в вашей скромной, вкрадчивой манере.

— Уверяю вас, что…

— Избавьте меня от уверений, — прервал он. — Когда я обижусь, то сам скажу.

Я промолчал.

— Расскажите мне еще об этой Черной Леди, — попросил он, когда пауза затянулась. — У нее есть имя?

— Понятия не имею, — ответил я. — Я думал, что вы знаете.

Он покачал головой.

— Маллаки упоминал о ней всего один раз, и сказал только, что она — его любовница.

Он задумался.

— Интересно, как она попала на все картины Аберкромби?

— Я не знаю, — сказал я. — Первоначально я предполагал, что она — воплощение мифической героини, но эта теория опровергнута.

Хит состроил гримасу.

— Мы говорим о ней так, будто ее никогда не существовало, а я знаю точно, что меньше года назад она была жива.

— Это не соответствует истине, — сказал я. — Вы никогда ее не видели. Вы знаете только, что Маллаки заявил, что она его любовница.

— С какой стати он будет мне врать? — настаивал Хит. — Она меня не интересует.

— Но если Маллаки говорил правду, почему она изображена на более чем тридцати произведениях искусства, первому из которых почти восемь тысяч лет? — упирался я.

— Откуда мне знать? — раздраженно ответил он. — Совпадение?

— Вы действительно верите в такие совпадения?

— Нет, — признался он. — Но я верю, что должно быть логическое объяснение, хотя мы его пока не нашли. Может быть…

В этот момент нас прервал тонкий прерывистый звуковой сигнал.

— Что это? — спросил я, вздрогнув.

Хит уже был на ногах.

— Это Джеймс. Сообщает, что мы здесь уже не одни.

— Полиция? — спросил я.

Он кивнул.

— Боюсь, что нам пора уходить, и довольно спешно.

— Но почему? — спросил я. — Если вы, как говорите, законно приобрели картину Маллаки, вам нечего скрывать.

Мое замечание его, кажется, рассмешило.

— Только в этой комнате на виду три книги и более дюжины инопланетных скульптур, которые надо прятать — и вы еще не видели, что у меня в спальне.

Он грустно окинул взглядом свои сокровища.

— Не думаю, что успею собрать их и взять с собой. А жаль.

И решительно направился к двери.

— Ну что ж, — сказал он. — Идемте.

— Почему бы вам просто не переодеться и изменить личность? — спросил я.

— Потому что грим и костюм в квартире на шестом этаже, — ответил он. — Скорей, Леонардо.

— Мне нечего бояться полиции, — ответил я.

— Вы хотите встретиться с Маллаки, не так ли?

— Вы же говорите, что он может быть уже мертв.

— Но может быть и жив.

— Тогда я сам найду его в свое время, — заявил я. — Полицейские мне не враги, а друзья.

— Не зарекайтесь, — сказал Хит. — Вам будет не так-то просто объяснить, почему инопланетянин один находится в квартире с крадеными вещами.

Он усмехнулся.

— Они даже могут принять вас за вора.

Наверное, он увидел мой ужас, потому что продолжал настаивать еще убедительнее:

— В самом лучшем случае они подумают, что вы связаны с этим, и к несчастью, система охраны подтвердит: я представил вас, как делового партнера, а вы не возражали.

— Ни одного бъйорнна до сих пор не арестовывали! Я навлеку позор на Дом Крстхъонн!

— Тогда прекратите заламывать руки, и идемте со мной.

— Но они узнают, что я здесь был, даже если мы сбежим!

— Ну и что? — сказал он. — Тай Чонг поручила вам проверить картину.

Она все объяснит полиции.

— Картина! — воскликнул я. — Нельзя уходить без картины. Она — цель моего приезда на Шарлемань.

— Ладно, — спокойно сказал он. — Берите картину. У нас еще есть минута или две, прежде чем полицейские пройдут через систему охраны и разберутся, каким лифтом спускаться.

Я бросился к картине и потащил ее к двери.

— А теперь — за мной, — приказал он.

Он вышел в коридор и быстро зашагал к служебному лифту. Мне пришлось перейти на шаркающий бег, чтобы не отставать от него, но двадцать секунд спустя мы уже поднимались в лифте мимо первого этажа.

— Куда мы идем? — спросил я.

— В другую квартиру, — объяснил он. — Будет не очень удобно протащить картину мимо полицейских, так что временно мы ее оставим там.

— А что мы будем делать потом?

— Не волнуйтесь так, Леонардо.

Мы вышли из лифта на шестом этаже, прошли в конец коридора и остановились у двери. Хит некоторое время ее осматривал, потом пошел мимо, к лестничной клетке.

— В чем дело?

— Полицейские в квартире.

— Как вы узнали?

— Когда я ухожу, то всегда вставляю в щель между дверью и стеной кусочек черной ленты, примерно в дюйм. Если дверь открывают, лента выпадает.

— А не могли ее вынуть уборщики?

— Хотите рискнуть? — спросил он.

— Нет, — признался я.

— И я не хочу.

— Что же нам делать, друг Валентин? — взмолился я, переходя на диалект Дружбы и Симпатии больше от страха, чем по разумной причине.

— Ну что ж, — сказал он. — Хотя я всегда восхищался видеогероями, которые прыгают по городским крышам, как коты, я сильно сомневаюсь, что смогу повторить их подвиги, а потому предлагаю положиться не на ловкость, а на сообразительность.

И он задумался.

— На крыше есть гелиопорт, но это слишком очевидно. И у черного хода наверняка поставили людей.

— Пожалуйста, скорее! — торопил его я.

— Непосредственной опасности нет, — ответил он. — Они просто решат, что меня нет в городе, и станут следить за входом в здание.

— Система охраны сообщит им, что вы здесь! — воскликнул я.

— А ведь сообщит, — кивнул он удивленно. — Я совсем о ней забыл.

Он повернулся ко мне с веселым выражением.

— Знаете, Леонардо, у вас задатки неординарного беглеца.

— Пожалуйста! — взмолился я.

— Значит, так. Вверх нельзя, вниз тоже. Думаю, лучший способ — брать наглостью. За мной.

Мы спустились на один пролет и вышли на пятый этаж.

— А теперь что? — нервно спросил я.