— Что, теперь про всех, кого в нашем районе убьют, ты будешь спрашивать, не знаю ли я его?

— Да нет, просто так спросил; мало ли что, может, пересекался с ней когда, — майор с большей силой, чем следовало бы, придавил мой палец к листку бумаги. Я скрипнул зубами, но сдержался, ничего не сказал.

«А может быть, признаться? Рассказать о том, как все было? — подумал я, уныло глядя на рыжую макушку Самохвалова, который, сопя, трудился над моей рукой, снимая с нее отпечатки пальцев. — Все равно же допрет, что именно я был в доме Оксаны. Рассказать о Паше, Джоне, о том, как кто-то звонил девушке… Пусть по номеру телефона выявит, кто именно из них ей звонил, и проверит на час смерти Оксаны его алиби? Да, так, конечно, можно поступить, при условии, что телефон лежит на том же месте, где его и оставила девушка. А вдруг его там нет? Вдруг преступник после убийства звякнул на номер Оксаны, определил, где находится мобильник, и забрал улику, изобличающую его? Что тогда? А тогда майор не поверит ни одному сказанному мной слову. Нет уж, лучше помалкивать, а до тех пор, пока меня не арестуют, попробовать самому выпутаться из той истории, в которую влип, найти убийцу».

— Жалко девушку, — продолжал майор, перестав наконец терзать мою руку. Он снял резиновые перчатки, отодвинул листок с отпечатками пальцев и взглянул на него, словно любуясь своей работой. — Беременная она была.

Хоть я и был внутренне готов к подвохам майора, подобной подлости я от него не ждал. Я вздрогнул, как от удара хлыста, и против своей воли воскликнул:

— Как беременна?!

Майор, складывающий свои принадлежности для снятия отпечатков пальцев в кейс, удивленно воззрился на меня.

— Ты не знаешь, как бывают беременны?

Сообщение Самохвалова было настолько абсурдным, находилось за гранью понимания, а то и вообще было из области сверхъестественного, что от него мороз продрал меня по коже.

— Да нет, — стараясь скрыть свое шоковое состояние, через силу улыбнулся я, чувствуя, как от насилия над напряженными мышцами лица скулы сводит судорогой. — Знаю. Просто возмущаюсь, как у преступника рука поднялась на женщину, да еще в положении…

Так я говорил вслух, сам же лихорадочно думал: «Что за чушь! Оксана беременна?! Этого не может быть! Я же вчера лично привез ее после аборта домой!» Сотни мыслей возникли в моей голове. Чтобы майор не заметил, что я не в себе, я встал, подошел к раковине и, намылив руки, стал тщательно смывать с них краску.

— Вот и я о том же, — произнес полицейский. Он, кажется, не заметил моего состояния, а может быть, просто не придал ему значения, дай бог ему здоровья. — Таких гнид при попытке к бегству отстреливать надо.

«Долго он на моих нервах играть будет?! — возмутился я в душе. — Пусть либо арестовывает, либо оставит меня в покое». Пытка становилась невыносимой.

— Вот что, майор, — сказал я грубовато, собираясь поставить точку в нашем разговоре. — Ты извини, но мне пора. Есть еще какие-нибудь вопросы к моей персоне?

— Да нет, — отчего-то весело произнес Самохвалов. Он щелкнул замками на кейсе и поднялся. — Ну, бывай, Игорь. Надеюсь, что мы больше с тобой на криминальной почве не встретимся.

— Я тоже на это надеюсь, — буркнул я не очень уверенным тоном.

Рыжий майор направился к двери и вскоре исчез за ней. Я вытер руки о полотенце и стал лихорадочно соображать. «Что за ерунда. Оксана никак не может быть беременной. Никак… никак… никак… — билась в голове одна и та же мысль. Я не мог найти подходящее объяснение тому факту, что Оксана, которой сделали в институте гинекологии искусственный выкидыш, вновь оказалась в положении. — Если только… Если только… — неожиданно пришло ко мне озарение. — Нет, не может быть!.. Впрочем, что гадать? Нужно в ближайшее время проверить возникшее у меня подозрение. Но уж теперь точно нельзя Самохвалову ни в чем признаваться. Скажет, что я убил девушку, чтобы не допустить рождения нежелательного ребенка. Вот и мотив преступления. А экспертиза ДНК наверняка сможет доказать, что девушка беременна от меня. — Я ухмыльнулся: как герой «Американской трагедии», убивший героиню. Повесил полотенце на крючок. — Ну а сейчас, пока майор еще не знает о том, что именно я сегодня ночевал у Оксаны, необходимо съездить домой, забрать кое-какие вещи. В ближайшие дни в своей квартире мне появляться нельзя».

Я направился прочь из кабинета. В дверях столкнулся с Колесниковым. Он уже отпустил пацанов — в коридоре слышался топот, детский смех, выкрики. Совсем старый стал Иван Сергеевич, для тренерской работы не годится, пятнадцать минут с пацанами побыл, да и то в качестве наблюдателя, а дышит так, словно в одиночку яму два на два метра выкопал. Обидно наблюдать за тем, как быстро дряхлеет некогда могучий человек. Дай-то бог, чтобы он совсем в немощного не превратился.

— Ушел полицейский? — заглядывая через мое плечо в кабинет, спросил Колесников.

— Ушел, дядя Ваня.

— Все нормально?

Я посторонился, пропуская завуча в кабинет.

— Да вроде бы.

— Ну и ладно, — кряхтя, старик протиснулся между мной и косяком и направился к столу.

«Если нельзя появляться дома, значит, и на работе тоже», — подумал я и открыл было рот, чтобы сказать завучу, что завтра, скорее всего, на стадион не приду, но, подумав, решил промолчать — до утра многое еще может измениться. Возможно, посадят, а если так, то повесткой известят руководство о вынужденном прогуле, и не нужно будет клянчить, отпрашиваясь.

Я отправился в раздевалку, быстро переоделся и вышел из спортзала.

Солнце уже прошло большую часть своего пути по небосклону, слегка «остыло» и не сверкало так уж ярко, ослепительно, как в середине дня. Прогретый солнцем и пропитанный весенними запахами воздух, казалось, был тяжел и осязаем. Духотища. Наверняка в скором времени будет дождь.

Народу на улице было мало — вдалеке у корта по аллейкам прогуливались мамаши с колясками, бежала трусцой пара старичков, по ту сторону забора справа от ворот у джипа стояли двое парней в майках и летних свободного покроя брюках и о чем-то переговаривались. Парни, судя по их развитой мускулатуре и не хилой комплекции, были спортсменами, но не с нашего стадиона — подобных типов я в наших краях не встречал.

Когда я стал подходить к воротам, то заметил, что с левой стороны с двух направлений ко мне целенаправленно двигаются двое качков, явно из той же команды, что и те двое у джипа. Парни рассчитали все верно — выйдя из ворот, я как раз должен был оказаться в плотном кольце четверки. Этим типам какого черта еще от меня надо?

Я миновал ворота, свернул к джипу, но, не дойдя до него, резко повернул влево и скорым шагом направился по широкой дороге к автобусной остановке. Сзади тут же раздались торопливые шаги. Я пошел быстрее, за мной побежали. А вскоре на мое плечо легла тяжелая длань.

— Браток, подожди! — басовито произнес голос.

Не оглядываясь, я сделал круговое движение рукой, скинул ладонь незнакомца со своего плеча и заявил: