Он надеется, что встреча в Белом Доме закончится успешно.

— Хочешь выпить? — спрашивает Кэллан Нору.

— Грейпфрутовый сок.

— И это все?

— Я не пью.

Он понятия не имеет, что делать или говорить, а потому просто стоит, пялясь на нее во все глаза.

Она тоже не отводит от него глаз, удивляясь. Не столько тому, что чувствует, сколько тому, чего не чувствует.

Презрения.

Она никак не может вызвать в себе презрения.

— Шон?

— Да?

— У меня тут комната. Хочешь подняться?

Он благодарен ей, что она действует напрямик, без виляний. Спасает его: не надо больше топтаться тут, корча из себя шута горохового.

Черт дери, конечно, я хочу подняться, думает он. Хочу подняться, снять с тебя все, трогать твое тело, войти в тебя, а потом хочу увезти тебя домой. Привезу тебя в Адскую Кухню и буду обращаться с тобой как с Королевой Вестсайда. И чтоб ты была первой, кого я стану видеть, просыпаясь по утрам, и последней, с кем прощаюсь вечером.

— Да, да. Хочу.

Нора, улыбнувшись, берет его за руку, и они направляются к лестнице, но тут раздается громкий окрик Персика:

— Эй, Кэллан!

Повернувшись, Кэллан видит: тот стоит в углу рядом с невысокой темноволосой девушкой с короткой стрижкой.

— Ну? Чего тебе?

— Хочу поменяться.

— Что? — не понимает Кэллан

— Не думаю... — вступает Нора.

— Во! И дальше не думай. — Персик смотрит на Кэллана. — Ну?

Пиккони завелся. Нору он углядел, когда та только вошла в комнату. Пожалуй, такой красивой телки он еще в жизни не видел. Если б ему сначала показали ее фотку, так он и выбрал бы ее.

— Нет, — отрезает Кэллан.

— Да брось, мы же свои люди...

В комнате все замирает.

О'Боп и Персик Маленький перестают обхаживать своих девушек и быстренько просчитывают ситуацию.

Пахнет жареным, приходит к выводу О'Боп.

Потому что хотя Джимми Персик не самый психованный из братьев Пиккони — эта честь, без всяких сомнений, принадлежит Персику Маленькому, — у Джимми норов тоже будь здоров. Вспыхивает сразу и вдруг, ни с того ни с сего, и никогда не известно, что Джимми Персик вытворит в следующий момент.

А сейчас Джимми явно разозлился. Мало того, что Кэллан стал каким-то угрюмым, как только они выехали в Калифорнию, и от этого Джимми нервничает, потому что Кэллан ему нужен, а теперь еще он идет наверх, чтобы трахнуть девку, которую Персик сам желает трахнуть. А это неправильно, потому что босс здесь — Персик.

И есть еще кое-что, что придает конфликту опасность: все знают, хотя ни один в команде Пиккони даже намека не обронит вслух, — Персик боится Кэллана.

Если начистоту.

Всем известно, Персик — парень в порядке. Крутой, башковитый и злой.

Твердый как камень.

Но Кэллан...

Кэллан — лучший.

Кэллан — самый хладнокровный убийца на свете.

И Джимми Персику он нужен, но и боится его Джимми, а это взрывоопасная смесь. Нитроглицерин на ухабистой дороге, думает О'Боп. Ему все это дерьмо ни капельки не нравится. Он задницу надорвал, втираясь к Чимино. Они делают деньги, а теперь все взлетит на хрен из-за какой-то «соски»?

— Ну чего вы, ребята, какого хрена, — вступает О'Боп.

— Да, какого хрена? — подхватывает Персик.

— Я сказал — нет.

Персик знает, Кэллан вполне может выхватить свой маленький пистолет 22-го калибра и всадить ему пулю меж глаз, никто и моргнуть не успеет. Но также знает, что всю чертову Семью Чимино Кэллану не перестрелять, а ему придется это проделать, если он убьет Персика.

Такой вот козырь имеется у Персика.

И это бесит Кэллана.

Ему осточертело служить бойцовой собакой у макаронников.

К чертям Джимми Персика.

К чертям Персика, Джонни Боя, Сола Скэки и Поли Калабрезе. Не отрывая глаз от Персика, он спрашивает О'Бопа:

— Ты со мной?

— С тобой.

Вот так.

Ну и ситуация!

И не похоже, чтобы она благополучно разрешилась. Но тут вмешивается Нора:

— А почему решаю не я?

— Это по-честному, — ухмыляется Персик. — Ведь по-честному, а, Кэллан?

— По-честному.

А сам думает: какое там! Когда ты подошел так близко к красоте, что и дыхнуть не смеешь, а она тут же ускользает. При чем тут честность?

— Давай, — подталкивает Персик. — Выбирай.

Кэллан чувствует: сейчас сердце у него выскочит из груди наружу, и каждый увидит, как по-сумасшедшему оно бьется.

Нора поднимает на него глаза и говорит:

— Тебе понравится Джойс. Она красивая.

Кэллан кивает.

— Прости, мне жаль, — шепчет Нора.

Ей и правда жалко. Ей хотелось пойти с Кэлланом. Но Хейли, уже вернувшаяся в зал и изо всех сил старающаяся разрядить обстановку, кинула на нее многозначительный взгляд, и Нора сразу поняла: выбрать нужно грубого парня.

Хейли с облегчением вздыхает. Сегодня вечером все должно идти гладко. Адан ясно дал ей понять: сегодня делает бизнес не она, а он. А учитывая, что Тио Баррера поддержал ее деньгами, когда Хейли открывала это заведение, она будет отстаивать интересы семейного бизнеса Баррера.

— Нечего прощать, — бросает Кэллан Норе.

С Джойс он наверх не поднимается.

— Без обид, — говорит он ей, — но нет, спасибо. — Потом выходит на улицу и встает рядом с машиной. Вытаскивает пистолет и через несколько минут, когда подъезжает машина и выходит Сол Скэки, прячет его за спину.

Одет Сол небрежно, на калифорнийский манер, но на ногах всегдашние отполированные до блеска армейские ботинки. Ох уж эти макаронники и их ботинки, думает Кэллан.

— Эй, да это ж наш стрелок! — восклицает Скэки. — Не дергайся, Стрелок, от меня Джимми Персику никаких неприятностей. Чего Поли не знает...

Он походя дает Кэллану легкий тычок в челюсть и скрывается в доме. Он до чертиков рад оказаться тут, потому что последние несколько месяцев не снимал камуфляжной формы, участвуя в операции ЦРУ под названием «Цербер». Скэки с целой командой армейских ребят устанавливал три радиобашни в дерьмовых колумбийских джунглях, а потом приглядывал, чтобы партизаны-коммунисты не порушили их.

Теперь же ему надо удостовериться, что Персик договорился с Аданом Баррерой. Что напоминает ему...