Конечно, Лора человек и потому поддается человеческим слабостям. Если она будет и дальше работать над собой и приблизится к идеалу, перестанет ли она быть человеком? Превратится ли только в исполнительницу, в карьеристку, которая не думает ни о чем, кроме работы? Вряд ли. Скорее так станет спокойнее для нее самой. Особенно теперь, когда Майкл поднял всю муть со дна ее души.

За всеми этими делами она так часто забывала о себе самой, что, когда вспоминала, это начинало казаться ей незаслуженным эгоизмом. И она мучилась, потому что по идее не должна вести себя так.

Да нет! Должна!

Она должна уделять время себе, перестать растворяться в других, перестать пускать их в свою жизнь в больших количествах. Ограничить все это. Перестать плясать под чужую дудку. Она подчиняется Алану, это понятно. Алан лучше знает как. Но она, Лора, слишком сильно позволила себе задуматься о Майкле. Пересекла грань прощения и опасно подобралась к грани влюбленности, новой любви. Так нельзя делать, нужно срочно закостенеть, отстраниться. Потому что иначе она себя растратит. Она уже на опасном пути к этому. Я не хочу так, подумала Лора, ни за что не хочу.

Она хотела быть собой, делать свое дело и иметь свою жизнь, а не помноженную на жизнь других. Не помноженную на жизнь Майкла. Слишком сильное влияние он оказывал на Лору в прошлом. Это ловушка. Он говорит, что она запирает себя в клетку. Он лжет. Клетка — это Майкл Фонтейн и его намеки.

Это болезненно, это неприятно, однако Лора намеревалась ему во всем отказать. Что бы он ни предложил, она имеет право выбора и второй раз не попадется.

Ведь все просто: это же обычная, бытовая проверка на вшивость. На настоящесть, что ли. На то, что ты соответствуешь своему заявлению, будто можешь поиметь мир одной левой, сам черт тебе не брат и ты не сдашься им. Вот она, проверка: когда пакостно, тяжело, нездорово, ты по-прежнему показываешь неприятностям средний палец и, нехорошо улыбаясь, идешь дальше. Потому что ты личность, а не девочка с улицы, во всяком случае личностью себя считаешь.

За выбор быть кем-то надо отвечать.

За выбор быть с кем-то и без кого-то — тоже.

К счастью, в концертном зале Лору и Майкла быстро разделили, так что продолжать разговор не пришлось. Лора ощущала тупую усталость, а ведь ничего еще не сделала с утра и в общем-то выспалась. Путаница в голове не уменьшилась. Лоре было плохо оттого, что она сама себя не слишком хорошо понимала.

Она уговаривала себя разными привычными словами. Твердила про себя, что она личность и не попадется. Что у нее свобода выбора и все такое. И каждый раз вспоминались глаза Майкла, прикосновения Майкла, весь этот чертов Майкл, который словно корни в нее пустил, как одуванчик в тротуар.

Он мелькал где-то в толпе, и Лора, следуя указаниям режиссеров, слушая рекомендации и план концерта, краем глаза все время следила за Майклом. Вот он стоит на том краю сцены, ему что-то втолковывает миловидная женщина-хореограф, освещение такое яркое, что его пепельные волосы кажутся светлыми, и сам он светлый весь, словно ангел с картины эпохи Ренессанса.

— Лора, вы меня слушаете?

— Да. Извините.

Конечно, она слушает, только одновременно пытается спастись от Майкла, который просунул руку ей в душу и бесцеремонно там шарит. Он не понимает, насколько опасны для них обоих подобные игры в простую возможность посчитать их отношения чем-то значимым. Сделать их значительными. Совершить самую чудовищную ошибку в жизни…

Лора дослушала инструкции, поблагодарила ассистента Моны и отошла за кулисы, чтобы немного побыть в одиночестве. Уселась на ближайший стул, позволила себе на мгновение сгорбиться. Зачем судьба преподнесла ей новую встречу с Майклом? Прощение — это замечательно. Почему бы ему не удовольствоваться перемирием? Почему он хочет чего-то еще?

Доверие. Смешно.

Майкл держит Лору в руках и мнет как глину. Никуда от этого не деться. Бежать поздно. Больно. Противно. Тошнит.

Простая мысль — люди помогают нам делать нас — никогда не отходила от Лоры далеко.

Но в последнее время она как-то особо четко это ощущала. Происходило что-то хорошее или не очень — и Лора прямо видела резец, который занесен над ней, чтобы откромсать еще кусочек или выделить получше отдельный фрагмент. Она сидела, смотрела на Майкла и думала: сейчас это событие чему-то меня научит. Чему?

Люди вокруг все время, а сам с собой ты все равно один; и вот там, в теплой темноте внутри себя, ты следишь, как растешь. Как меняешься. Как становишься… больше. Потому что меньше — невозможно. Злее, добрее, веселее или грустнее, но меньше — нет.

Люди вокруг все время что-то делают, как-то поступают и тебя касаются. У них всегда есть мотивы, иногда весьма неожиданные. Это нужно помнить. Помнить нужно и то, что самое гадкое не то, когда к тебе относятся плохо. Самое гадкое — когда все равно.

Ты делаешь себя людьми, а они даже не подозревают или подозревают, но молчат. А впрочем, откуда тебе знать, как они делают себя тобою?

Хотелось бы верить.

Так хотелось бы верить Майклу, который намекает, что возможен свет в конце пути и на самом пути тоже. Сладкие лживые речи. Пускай конец их тогдашней любви положило в основном непонимание — факта предательства все равно никто не отменит. Ладно, она простила. Зачем усугублять?

Лора выпрямила спину. Сейчас она встанет и пойдет работать и больше не будет забивать себе голову разными глупостями.

За тонкой перегородкой раздались голоса. Лора узнала Мону Чэпмен и Бернарда, продюсера Майкла.

— Все-таки это было лишнее, — произнес Бернард Шорт, явно продолжая разговор. — Вполне хватило бы двух-трех человек.

— Ну что вы. Два-три человека — это ерунда, — возразила Мона. — Нужен полный резонанс, а если уж мы начинаем эксплуатировать их отношения, нужно выжать из ситуации максимум.

— Когда Майкл мне позвонил, я обрадовался. Это действительно пойдет на пользу пиару. Но пригонять толпу сразу же…

— Журналисты — народ нетерпеливый. Зато мы получим множество откликов в прессе. Такая пикантная новость, спасибо вашему подопечному.

— Он не в восторге от всего этого. Выговорил мне за толпу журналистов.

Лора сглотнула.

Нет, только не это. Не может быть, чтобы Майкл использовал ее так цинично.

Чтобы он ее продал?! В угоду рекламе?!

— Надеюсь, дальше все пойдет как по маслу, — заметила Мона.

— И я надеюсь. Майкл не подводит в таких вещах.

— Хорошо, когда клиент не капризен. Да, мистер Шорт?

— Ну, относительно не капризен. Как я уже сказал, он мне выговорил. Впрочем, это принесет нам всем дивиденды, так что ворчание Майкла можно опустить. Если они с мисс Бёркли продержатся недельку, продажи дисков возрастут. Вы уж постарайтесь использовать их связь и для концерта.