(он плох, т. е. ненадежен). Но, может быть, в них отзвук лихой годины, обрушившейся на жителей данной усадьбы.

Подтверждением этому, как нам представляется, может служить найденная в этом же ярусе грамота № 82. Вот ее текст: «От Творимира ко Фоме. Кланяются брат. Прихожай во двор. Если ты приедешь верхом, то передай…» (далее обрыв. - П. 3.).

Слово прихожай во двор (т. е. приходи) следует понимать, очевидно, как приглашение на жительство. Обе грамоты сближает то, что они представляют собой переписку родственников. Правда, в грамотах указаны разные имена адресатов (в одной грамоте Фома, в другой очевидно, Данила). Но ведь на усадьбах проживало по нескольку семей, и среди них, разумеется, были близкие родственники.

И, наконец, совсем слезная грамота № 296. Она залегала уже в слое конца XII в., но по особенностям написания относится к более раннему времени. Начало грамоты оборвано. Можно прочитать следующие слова «…поклоняние к братьям…Отдай ради бога пять гривен… кланяюсь тебе… Я в погребе (т. е. в тюрьме. - П. 3.)… Иду ко святым». А. В. Арциховский расшифровывает последние слова, как умираю.

В конце XII в. картина застройки на усадьбе мало изменилась. Но мы более определенно можем говорить, что здесь жили и работали ремесленники. В середине усадьбы в 90-х годах XII в. появилась постройка, несомненно, производственного назначения. По залеганию она находилась почти на одном уровне с жилыми постройками, расположенными в северо-западном углу усадьбы, но одновременно эти постройки существовать не могли: новая постройка полностью закрывала вход в одно из жилых помещений этой группы. Следовательно, произошла замена одной постройки другой.

Новое здание имело размеры 6,2 X 6,2 м. Сени отсутствовали. В середине его стояла печь размером 1,8 X 2,5 м. От нее сохранился срубный опечек и развал глины. Грубо настланный из горбылей пол был обычен для такого рода помещений. Но здесь мы встретили уже хорошо знакомую картину: сочетание производственной постройки с обычными бытовыми находками (чашки, ложки, бондарная посуда, большое количество бус и обломки стеклянных браслетов). Следовательно, постройка была двухэтажная, с верхним жилым этажом.

Сменились жилые постройки и в юго-восточной стороне усадьбы, где жил ее владелец. Два новых дома и по размерам были несколько больше предшествующих (размеры одного 6,5 X 5,5 м и второго 7X9 м), конструктивно они выглядели более совершенными: у домов хорошо определялись сени, отделенные врубленными стенами, и оба дома были, несомненно, двухэтажными.

Сменились постройки и в северо-восточном углу усадьбы. Теперь стоявшие здесь два небольших строения своим расположением были согласованы с домами владельца усадьбы и не выглядели обособленными.

Одним словом, лихая година, постигшая жителей этой усадьбы в 70-х годах, к концу XII в. постепенно заглаживалась, и усадьба снова стала приобретать признаки зажиточного владения.

Усадьба А. Потомки дружинников

В 30-х годах XII в. на усадьбе А начался новый строительный период. От предшествующего этот период отличался не столь существенно: если раньше жилой дом, стоявший в углу усадьбы у перекрестка, располагался вдоль Холопьей улицы, то теперь он повернулся на 90° и стоял вдоль мостовой Великой. Но такое расположение дома сохранилось до конца XII в., следовательно, это было вызвано какими-то причинами неслучайного характера. Размеры построек в этот период заметно сократились, но это можно было с уверенностью проследить лишь на постройках одного 19-го яруса, сооружения которого относятся к середине 30-х годов. В остальных же ярусах этого строительного периода сохранность остатков построек была очень плохая. Отчасти это объясняется тем, что все прослеженные здесь постройки погибли от огня. Дом, построенный в 30-х годах, тоже представлен невыразительными остатками. Он состоял, по-видимому, из двух срубов, соединенных сенями. Общая длина дома около 13 м, ширина примерно 6,5 м. Жилое помещение имело площадь около 30 м2. Печь располагалась справа от входа. Ширина сеней примерно 3 м. Второй сруб, немного меньший по размерам, чем первый, представлял собой неотапливаемую клеть (рис. 25). Впрочем, эта постройка была, вероятнее всего, двухэтажной, и верхний этаж был жилым.

Рис. 25. Усадьба А. Вид с востока. Реконструкция автора

Вторая постройка, располагавшаяся в предшествующий период к северо-востоку от дома, переместилась теперь к мостовой Холопьей. В общем расположение построек на усадьбе на протяжении полувека было в виде буквы Г.

В 1177 г. в Новгороде был сильный пожар. В Неревском конце, как сообщает летописец, сгорело пять церквей. Пожар коснулся и усадьбы А. После этого пожара и до конца XII в. на усадьбе стоял только один дом у перекрестка мостовых, а хозяйственная постройка переместилась снова к северной стороне.

О находках этого периода следует заметить, что они стали более многочисленными, что можно объяснить прежде всего увеличением количества жителей на усадьбе. И вторая особенность - среди находок почти не было каких-либо, особо выделяющихся предметов, которые свидетельствовали бы о зажиточности жителей этой усадьбы. Но из этого наблюдения еще не следует делать поспешных выводов об обеднении этой усадьбы. Кстати заметим, здесь по-прежнему встречалось очень много вишневых косточек, семена ириса. Было найдено и несколько ценных предметов: серебряный колт (височная подвеска), бронзовые браслеты и фибулы, воск, куски меди и медной проволоки, а также костяные и деревянные гребни (форма которых теперь уже несколько изменилась), в огромном количестве попадались обломки стеклянных браслетов - излюбленного украшения горожанок того времени.

Кроме того, найдены были железные наконечники стрел, кожаные ножны (для ножей), топоры долота, стамески и другой инструмент. Мы полагаем, что особо глубоких изменений в положении владельцев этой усадьбы не произошло: они все также принадлежали к феодальному сословию. Но, возможно, что их имущественное положение стало более скромным.

К этому периоду относятся три берестяные грамоты. Текст грамоты № 87 гласит «От Дрочки от попа, поклон к Демьяну и к Мине и к Вануку и ко всем вам, добро сотворя». Поп по имени Дрочка (очевидно, сокращение от имени Дрочило, известного по новгородским летописям) извещает, судя по тону грамоты, своих близких родственников (возможно, в их кругу его так принято было называть) о том, что он выполнил какое-то важное для них поручение (добро сотворил). Вполне возможно, что один из представителей этого феодального рода стал попом.

В грамоте № 115 читается только начало: «От Прокши к Нестеру. Шесть гривен плати, а виры не плати». Вира - денежная пеня, которая платилась по суду.

Грамота № 117 тоже найдена в обрывках. Она интересна тем, что написана тем же почерком, что и грамота 115, и в