- Леся, - голос у него тоже как-то изменился. Может, потому что из него пропали малейшие оттенки юмора.

- Хорошо.

К моему удивлению, соседка спорить не стала, бросила на меня взгляд, в котором было больше сочувствия, чем тревоги, и ушла.

Предательница. А ведь я её защищала!

- Садись, - он кивнул на место, только что освобожденное Алесей.

- Мне и так удобно.

- Сядь. - Не знаю, было ли это проявлением его дара, или моего внезапно проснувшегося благоразумия, но на ещё теплое сиденье плюхнулась через секунду. – Я понимаю, что тебе трудно принять то, что мир не совсем такой, как ты привыкла. Это нормально. Вот если бы ты сразу поверила, тут уже пора бы показаться доброму доктору психиатру. И то, что, даже видя не укладывающееся в твою картину мира, всё равно пытаешься дать ему логическое объяснение, тоже нормально. Бесит немного, когда ты упрямо закрываешь глаза, чтобы не видеть очевидного, но в пределах нормы. Мне не понятно другое – ты действительно считаешь, что всё это, - он сделал неопределенный жест рукой, показывая нечто вокруг нас, - сделано исключительно, чтобы проверить твою стрессоустойчивость? Что я подыхал под кустом, а Алеська подставилась под серьезные неприятности тоже ради того, чтобы тебя удивить? То, что для тебя «движуха», для нас реально вопрос жизненно важный, я благодарен, что ты согласилась помочь, только не надо относиться к этому, как к веселым картинкам, призванным тебя исключительно развлечь.

Слова были резкими, отрезвляющими и, стоит признать честно, очень неприятными. Настолько, что я почувствовала, как кровь приливает к щекам.

- Я никогда так не думала, просто не понимаю, зачем это всё. Если вы действительно какие-то не такие, как все, я хочу понять, по каким принципам существует ваше общество, какие у вас законы…

- Для чего? Надь, мы не обезьянки и не лабораторные крысы, чтобы быть объектами исследования. Мы люди. Обычные. Нормальные, как ни странно это прозвучит. Мы так же рождаемся и умираем, мы влюбляемся, женимся, рожаем детей. Задалбываемся на работе и ждем отпуск. Какой ещё показатель нормальности тебе нужен? Что касается наших законов, девяносто процентов из них направлены на то, чтобы защитить обычных людей от нас самих. Не столько из-за того, что мы поголовно альтруисты, просто не хочется остаток жизни провести в клетке, пока над нами ставят эксперименты. Как там у вас, ветеринаров? Хорошо зафиксированное животное в анестезии не нуждается? А ты уверена, что, стань сейчас известно о том, кто мы, у нас будут права людей? Что никому не захочется выпотрошить пару-тройку особей чисто из интереса – а как у них там все устроено? Что нас не перебьют только потому, что мы чем-то отличаемся? Сама знаешь, лучший способ защиты это нападение. Даже если потенциальная «угроза» веками жила рядом, прекрасно сосуществуя с венцом природы и не собираясь вмешиваться в людские дела.

Щекам стало ещё жарче. А мне – неприятнее. Хотя бы потому, что его слова были очень уж отрезвляющими. Я ведь действительно не решила ещё, как к нему относиться – как к шарлатану или как к диву дивному типа говорящей собаки. Но и то, и другое должно быть одинаково обидным.

- Прости… Я никогда не думала о вас, как об обезьянках, просто… Наверное, мне так психологически легче приспособиться к тому, что в мире есть нечто для меня новое. Разложить по полочкам, понять, как это работает, и успокоиться.

- Пока ты имеешь возможность только упокоиться. Зато с гарантией. – Мне показалось, что Антон немного смягчился, во всяком случае, та неприятная резкость из голоса ушла. На смену ей пришел сарказм, но это уже более привычное его состояние. – Ничего не вспомнила?

Я только покачала головой, почему-то чувствуя себя виноватой.

- Нет, вообще глухо. Может, попробовать ещё раз с Алесей? Я не буду сопротивляться, она пусть эти свои щиты снимет, вдруг получится.

- Это опасно для вас обеих, так что нет. Время есть, не так много, как хотелось бы, но пока терпит.

- Время до чего? - Он перестал сверлить меня слишком странным синим взглядом, прикрыв глаза и чуть ссутилившись, отчего я почувствовала себя последней сволочью – довела мужика. – И что будет потом, когда я вспомню? Вы мне снова подкорректируете память?

Мысль эта не давала покоя последние пару дней, потому что копошения в своих мозгах я вообще не приветствую, а к таким и подавно не готова, потому приготовилась протестовать.

- Уже не получится. Можно сгладить кратковременную память, какое-то событие, которое заняло относительно небольшой промежуток времени. И то не факт, что получится сделать это навсегда, как это и произошло у тебя, если событие носит травмирующий характер. Всё равно потом вылезет если не как осознанное воспоминание, то в виде психологической проблемы.

- Это как? – Я укуталась в брошенный соседкой плед - не пропадать же добру, и с интересом уставилась на Антона.

- Ну, например, тебя укусила черная собака, воспоминание подтерли, но интуитивно можешь начать шарахаться от всех собак вообще, не только черных. Подсознание так просто не обманешь.

В принципе, разумно и поддается логическому объяснению, рептильный мозг человека штука занимательная, но при этом прямая, как шпала – если что-то несет угрозу организму, это что-то должно быть устранено. А как именно, через физическое устранение объекта страха или же просто задать стрекача, дело второе.

- То есть, все эти воспоминания у меня останутся, и вы никак их не откорректируете… А если я случайно проговорюсь?

- Это будет твоя проблема, у нас сейчас много о чем можно безбоязненно говорить. Окружающие покрутят пальцем у виска, облегченно выдохнут, что на прохожих не бросаешься, а там уже и забудут.

Чувство вины плавно трансформировалось в желание все-таки стукнуть гостя чем-нибудь тяжелым.

- Раз уж я все равно в курсе вашего существования, скажи, кто ещё есть? Алеся сегодня сказала, что её навыки это не совсем умения ведьмы. Тогда чьи?

Антон перестал изображать скорбящего мыслителя и оценивающе посмотрел на меня.

- Ты не поверишь.

- А ты попробуй.

Я была полна решимости встретить с невозмутимым лицом любую правду, но все же не сдержалась от истерического смешка, когда он ответил:

- Это больше из арсенала вампиров. - И замолчал, продолжая так же пристально вглядываться в мои глаза. Я же пыталась понять – это он сейчас ответил на мой вопрос или изысканно издевается? Больше было похоже на второе.

- Ты сейчас серьезно? – Так и не дождавшись продолжения, я вылезла из оков пледа и поставила локти на стол, вглядываясь в лицо этого баечника. – Ты хочешь сказать, что существуют и вампиры? И оборотни, наверное, тоже? Лешие и кикиморы?

- Вообще-то это персонажи разных фольклоров, леших и кикимор я не встречал. Хотя наша уборщица на последнюю очень похожа…

- Так, подожди, - теперь я ещё и встала, пробежав пару раз по кухне туда-сюда. Антон только и успевал, что в нужные момент отдергивать ноги. – Вот самые настоящие вампиры? Которые спят в гробах, превращаются в летучих мышей и пьют кровь?