открыто воевать с персами» (Herod. V. 96). По этой причине они откликнутся на призыв о помощи лидера ионийского восстания Аристагора и отправят в Ионию двадцать кораблей во главе с Меланфием (Herod. V. 97)[464].

Эти настроения разделялись находившимся в Херсонесе Мильтиадом, который едва не поплатился за свои антиперсидские демарши и поддержку восставших ионийцев. Как известно, он вынужден будет бежать в Афины в 493 г. (Herod. VI. 41).

Если дело обстояло именно так, можно предположить, что продолжавшиеся уже после Клисфена реформы проводились под наблюдением Филаидов, которые не собирались ссориться с афинским демосом в условиях нарастания внешней угрозы. Может быть, именно поэтому о возможных целях корректировки (если таковая имела место) приписываемых Клисфену реформ остается только догадываться. Показательно и то, что в эти годы не применялся принятый, возможно, еще при Клисфене (и, на наш взгляд, клисфеновский по духу) закон об остракизме. Если Филаиды действительно доминировали в политической жизни Афин, временной разрыв между принятием упомянутого закона и первыми остракофориями не удивляет. Закон об остракизме попросту откладывается в долгий ящик, поскольку Филаидам не был нужен закон, который мог быть направлен и против них.

Впрочем, Филаиды были не единственной влиятельной группировкой. Помимо них, можно говорить о тех, кого традиция называет «друзьями тиранов», возглавлявшимися Гиппархом, сыном Харма[465]. Мы не можем установить ни численный, ни персональный состав этой группировки. Определенно, пожалуй, то, что ее участники не были сторонниками установившегося в Афинах демократического строя. Не разделяли они и антиперсидские настроения.

С началом нового столетия ситуация кардинально изменяется. Восстание ионийских греков приведет к поляризации политических сил в Афинах: по одну сторону окажутся занимающие активную антиперсидскую позицию Филаиды (Мильтиад), по другую – группировка, возглавляемая Гиппархом, сыном Харма, который, возможно, был связан с сыном Писистрата Гиппием. В 496/5 г. он будет избран архонтом, следствием чего станет возвращение афинской эскадры[466]. Но в дальнейшем позиции этой группировки будут ослаблены вследствие поражения восстания в Милете, болезненно воспринятого афинским демосом и ставшего новым стимулом роста антиперсидских настроений.

Поворотным моментом окажется 493 г. до н. э. Именно в этом году архонтом будет молодой тогда еще политик – Фемистокл[467]. С его именем традиция связывает начало строительства гавани в Пирее (Thuc. I. 93. 3), что станет первым шагом в реализации его знаменитой «морской программы»[468]. О нем мы скажем ниже.

Тогда же, в 493 г. до н. э., в Афины вернется Мильтиад – зарекомендовавший себя как убежденный противник Персии. По возвращении он подвергнется обвинению в тирании, но будет оправдан. Геродот пишет, что «избежав преследования финикиян, он возвратился на родину и чувствовал себя уже в безопасности. Тогда враги схватили его и предали суду по обвинению в тирании на Херсонесе (οἱ ἐχθροὶ ὑποδεξάμενοι ὑπὸ δικαστήριον αὐτὸν ἀγαγόντες ἐδίωξαν τυραννίδος τῆς ἐν Χερσονήσῳ). Однако Мильтиаду удалось оправдаться и от этих обвинений, и он по народному избранию (αἱρεθεὶς ὑπὸ τοῦ δήμου) был назначен афинским стратегом» (Herod. VI. 104).

Скудные источники, которыми мы располагаем, не позволяют выяснить окончательно, где же слушалось дело. Геродот, рассказывая об этом процессе, использует термин дикастерий. На этом основании некоторые авторы делают вывод, что слушания проводились в гелиэе или народном собрании, тогда как другие авторы указывают на ареопаг[469]. Возможно, в данном случае имело место чрезвычайное заявление – исангелия, которые обычно рассматривались ареопагитами[470]. Во всяком случае, обвинения в тирании должны были рассматриваться в ареопаге[471]. Об этом говорит, например, Плутарх в биографии Солона, цитирующий восьмой закон (об амнистии) из его тринадцатой таблицы: «Из числа лиц, лишенных гражданских прав, все те, кто был лишен их раньше, чем Солон стал архонтом, должны быть восстановлены в правах, за исключением тех, которые, будучи осуждены царями в ареопаге, или у эфетов, или в пританее за убийство отдельных лиц, или за массовые убийства во время смуты, или за стремление к тирании, находились в изгнании во время обнародования этого закона» (Plut. Sol. 19).

Это установление связано с другими введенными Солоном нормами. «…Совету ареопагитов, – замечает Аристотель, – [Cолон] назначил охранять законы; как и прежде, он имел надзор за государственным порядком, причем он обязан был не только следить вообще за большинством самых важных государственных дел, но, между прочим, и привлекать к ответственности виновных, имея власть налагать взыскания и кары… Наконец, он судил тех, кто составлял заговор для низвержения демократии, в силу того что Солон издал закон о внесении относительно их чрезвычайного заявления (eisangelia)» (Arist. Ath. Pol. 8. 4)[472]. «Заговор для низвержения демократии» можно понимать и как попытку установления тирании. Сам же закон повторял, надо думать, сложившуюся судебную практику.

В другом месте Аристотель замечает: «А в ту пору и у афинян законы о тиранах были вообще мягкие, среди них также и тот, который относится как раз к установлению тирании. Именно, закон у них был следующий: “Таковы у афинян установления и обычаи отцов: если кто восстанет, чтобы быть тираном, или будет содействовать установлению тирании, тот да будет лишен гражданской чести и сам и его род”» (Arist. Ath. Pol. 16. 10)[473].

Итак, если процесс против Мильтиада был связан с исангелией, мотивом для которой стало его обвинение в тирании, то первые слушания могли происходить в ареопаге. Однако ареопаг в этом деле был лишь первым звеном. Несмотря на то что окончательное решение по данному вопросу, скорее всего, выносилось ареопагитами, слушания могли проходить и в гелиэе, и в народном собрании. Мы полагаем, что уже в это время существовало установление, согласно которому наиболее важные решения, в том числе и судебные, не могли выноситься без рассмотрения демоса – «без большинства народа (aneu demou plethuon)»[474]. Может быть, поэтому Геродот говорит не об ареопаге, а о дикастерии, где проходили слушания. Следовательно, именно народный суд (или народное собрание) вынес оправдательный приговор, который подтвердил и ареопаг. Если учесть, что Мильтиад был оправдан народом, не удивляет и то, что вскоре он был избран афинянами стратегом (αἱρεθεὶς ὑπὸ τοῦ δήμου).

Сейчас трудно установить людей или группировку, инициировавших упомянутый процесс. Нередко высказывают предположение, что судебное преследование Мильтиада было делом рук Ксантиппа (ср. Аrist. Ath. Pol. 28. 2) или кого-то из Алкмеонидов – например, Мегакла, сына Гиппократа – одного из первых изгнанных остракизмом[475]. Не исключено и то, что это мог быть кто-то из менее известных представителей рода Алкмеонидов[476].

Что касается упоминавшегося выше Фемистокла, то его нередко относят к числу потенциальных союзников