Допрос Олавы ничего нового не давал, и в голову Владимира пришла мысль, что если даже Олава не хочет говорить ему ничего, то что ожидать от других?

На этом он закончил разговор и ушел от Олавы с чувством полной неудовлетворенности.

Глава 31

Выйдя со двора Олавы, Владимир увидел Добрыню. Тот сидел на лавочке в тени забора. У его ног стояла большая поджарая собака с волнистой шелковистой шерстью. Спина собаки была красная, низ – белый.

Добрыня брал куски мяса из стоящей рядом миски, бросал собаке. Собака ловила куски на лету и глотала, при этом громко чавкая.

Это занятие, судя по всему, нравилось обоим, так как на губах Добрыни застыла улыбка, а собака, проглотив очередной кусок, по-щенячьи весело тявкала, прося повторения.

Появление Владимира прервало это увлекательное занятие.

Увидев князя, Добрыня, похлопал собаку по спине и ласково подтолкнул:

– Ну все, Рубин! Иди, иди…

Собака с разочарованным видом побрела в сторону псарни.

– Ты чего тут сидишь? – спросил Владимир.

– Тебя жду, – ответил Добрыня.

– А отчего же не зашел в дом? – спросил Владимир.

– Не захотел тебе мешать разговаривать с женой, – проговорил Добрыня. Он усмехнулся. – Когда муж с женой дерутся, то третьему лучше держаться от них подальше. Иначе все шишки ему достанутся.

– У меня не одна жена! – буркнул Владимир, обижаясь на сарказм Добрыни.

Но на секунду задумался.

Разговор с Олавой действительно был не слишком приятным. Владимиру даже иногда казалось, что она говорит с ним без должной уважительности. Постороннему человеку действительно не стоило было присутствовать при подобном разговоре.

– Но в общем-то ты верно поступил, – сказал Владимир и направился в сторону терема.

– Что она сказала? – поинтересовался Добрыня, последовав за князем.

– Ничего толком не сказала. Сказала, что только передала предупреждение богов. А что за ними стоит – не имеет представления, – сказал Владимир.

– Понятно, – многозначительно проговорил Добрыня.

Владимир остановился и проговорил:

– Если Олава так со мной говорила, то не знаю даже, как говорить с остальными женами.

– Я знаю о чем, – сказал Добрыня. – Пока ты говорил с Олавой, я узнал, что в тот день Юлия приходила к Аделине и там была Олава.

– Я уже знаю это, – проговорил Владимир.

– А до этого Юлия была у Анны, – сказал Добрыня.

– И что? Анна родственница Юлии. Никто им не может запретить встречаться, – сказал Владимир.

– Анна могла рассказать Юлии о твоих планах, – проговорил с намеком Добрыня.

– Мне все это уже рассказала Олава, – проговорил Владимир. – Олава и Юлия терпеть друг друга не могут! Они поссорились, и Олава ушла.

– Но вот тебе и вопрос: о чем Юлия говорила Аделине? – проговорил Добрыня.

– Это надо спрашивать Юлию и Аделину. Но с Юлией разговаривать труднее, чем с кем-либо, – проговорил Владимир. – Хитрая она. Она ненавидит меня не меньше Рогнеды. Но Рогнеда простодушно не скрывает своей ненависти ко мне, а Юлия, как змея, спряталась и ждет удобного момента, чтобы ужалить. Но укус этой, в отличие от Рогнеды, будет смертелен.

– Придется говорить и с ней. Я уверен, что Юлия больше всех заинтересована в твоей смерти, – сказал Добрыня.

– Это почему же? – удивился Владимир. – Если я умру, киевский стол все равно достанется моему наследнику. Вышеслав – первый на очереди.

– Вышеслав – твой наследник, но Святополк – сын твоего старшего брата, у которого ты отобрал стол… – проговорил Добрыня.

Владимир поморщился:

– Ты о чем говоришь? Мои братья сами виноваты в своей смерти.

– Да, – спохватился Добрыня. – Я просто по какой причине говорю – что, таким образом, в случае твоей смерти Юлия обязательно напомнит боярам об этом и Святополк получит право претендовать на киевский стол. За ним есть сила – за Святополка стоит воевода его отца Свенельд.

– Зря я Юлию тогда не убил… Позарился на красоту, – пробормотал Владимир.

– Не зря, – сказал Добрыня. – Женщин нельзя втягивать в ссоры мужчин. Ты взял Юлию в наложницы, тем самым утвердил свое право на наследство брата.

– Ладно, хватит меня тыкать носом в собственное дерьмо, – раздраженно проговорил Владимир. – Но для меня напрашивается вывод, что Юлия могла подтолкнуть Рогнеду к убийству. Хитрая ромейка!

– Конечно! Если Юлия встречалась с Олавой и Аделиной… – проговорил Добрыня.

– И рассказала им о моих планах, – сказал Владимир. – И что из этого? Ведь ни Олава, ни Аделина не покушались на меня?

– Но встречалась ли Юлия с Рогнедой? – задал вопрос Добрыня. – Если встречалась, то тогда все ясно – она виновата. Она подговорила ее напасть на тебя.

Владимир остановился и потер подбородок:

– И в самом деле. А пошли-ка кого-либо к Рогнеде узнать это.

– Рогнеду сюда везти? – спросил Добрыня.

– Зачем? – спросил Владимир. – Кто бы ни подтолкнул ее – нож она подняла. Пусть ждет своей участи!

– Как скажешь, – поклонился Добрыня.

– Боюсь только, что Рогнеда не скажет правды, – заметил Владимир.

Добрыня кивнул головой:

– Думаю, что Рогнеда в таком состоянии, что сможет только ругаться. Но я велю допросить ее служанок.

– Да что они могут сказать? – с сомнением проговорил Владимир.

– Э-э-э! – покачал головой Добрыня. – Служанки знают больше, чем твои жены.

– Хорошо, – сказал Владимир. – Я поговорю пока с Юлией, а ты сгоняй-ка пока человека в село. И предупреди его, чтобы быстрее обернулся!

Добрыня собрался уходить, как Владимир вспомнил:

– Да! Добрыня! Вот что – Аделина ведь уехала в деревню. Сгоняй-ка и за ней человека. И чтобы