По дороге к Кремлю ребята узнали множество ценной информации, хотя Мишкиного словарного запаса явно не хватало, приходилось все время переспрашивать. В особо сложных случаях иностранцы напрягались и выдавали несколько слов на русском.

Во-первых, оказалось, что царь нынче Иоанн IV, во-вторых, делегация ее величества стоит в нескольких милях от Москвы, и ближе подъехать не может, потому что иначе будут нарушены честь и достоинство русского царя.

— Бред полный! — сказала Маша. — Может, ты неправильно переводишь?

— Потом разберемся, — прошептал Мишка. — Нам главное — втереться в доверие, чтоб с ними к царю попасть.

И Мишка начал светскую беседу. Он поинтересовался, понравилась ли гостям Москва, и выяснил, что город очень красивый, особенно Кремль, что совершенно неожиданно после того ужаса, который делегация видела по дороге.

— Интересно, а что там, по дороге? — спросила Маша.

— Я думаю, бардак полный, — ответил Мишка. — В Европе во все времена поспокойнее было.

В подтверждение его слов иностранцы стали жаловаться, что в дороге все страшно воруют, что невозможно оставить лошадей…

К царскому дворцу Мишка не пошел, показал направление и вместе с Машей устроился в отдалении ждать возвращения англичан. В тенечке.

— Потерялись они, — бурчал себе под нос Мишка, — не понимают они… Можно подумать, мы что-нибудь понимаем! Кто б нам что объяснил…

* * *

Если путешественники по истории и надеялись получить какие-то пояснения от английских гостей, то они просчитались. Из царских палат англичане вышли страшно недовольные и невнятно ругали «doomsky d’jak», который, как смогли понять Маша и Мишка, полдня мурыжил послам голову, пока не признался, что самодержец где-то в Коломне кого-то наказывает. Впрочем, отругавшись, англичане снова превратились в джентльменов и пригласили «рашн френдс» в трактир отведать с ними «динна». Эти слова даже Маша поняла и вместе с Мишкой неприлично горячо закивала, соглашаясь.

В трактире иностранцев встретили радостно, хотя хозяин не знал ни одного английского слова. Он тут же гаркнул на босоногих девчонок, которые были тут за официанток, — и они шустро принялись накрывать на большой стол. Постелить скатерть, правда, не догадались, но англичане, похоже, не впервые тут обедали. Никакого недовольства они не высказали. Зато Мишке запах пива — большую кружку поставили перед каждым, включая детей, — очень не понравился. Какая-то кислятина и чуть ли не тухлятина. Чувствуя себя ответственным за прием иностранных гостей, Мишка схватил кружку и с грозным видом направился к трактирщику. Тот надел на лицо самую слащавую из улыбок и принялся говорить громко и очень медленно:

— Пиво! Лучшее! Для вас!

При этом он тыкал толстым пальцем то в кружку, то в Мишку. Видимо, так, по его представлениям, иностранцы понимали лучше.

— Что ты в меня тычешь?! — сурово оборвал его Мишка. — Это что, пиво? Это помои!

— Ты наш, что ль? — по лицу хозяина последовательно пробежали обида, недоумение, гнев и настороженность.

Закончился этот парад эмоций новой улыбкой, еще более умильной.

— Дай-ка! — он выхватил кружку и отхлебнул из нее. — Ай-яй-яй! Не то подали! Девки мои бестолковые, все попутали!

Он сделал знак девчонкам, и те живо унесли кружки куда-то вглубь трактира. Англичане — которые уже успели приложиться к пиву — проводили их растерянными взглядами, а потом вопросительно уставились на Машу. Маша, которая и сама не слышала, о чем Мишка беседует с трактирщиком, сказала как можно убедительнее:

— Всё о’кей!

По хмурым лицам иностранцев она поняла, что слово «о’кей» им пока незнакомо.

— Всё… ол райт!

Тут девчонки принесли новые кружки, англичане попробовали их содержимое и радостно заулыбались. Пиво действительно оказалось гораздо более «ол райт», чем первая порция.

Мишка тем временем решил развивать успех:

— Почем за ужин берешь?

— По пять рублев! — в показной щедрости трактирщик развел руками. — Себе в убыток.

Хоть Мишка и не ориентировался в нынешних ценах, но плутоватому хозяину сразу не поверил.

— В убыток?! Да это разбой, а не цены!

— Давай по четыре! — слишком быстро предложил трактирщик.

Мишка сделал вид, что задумался.

— Давай три, — понизил голос хозяин. — И полтину тебе.

Мишка из бесед с папой-бизнесменом хорошо знал, что такое «откат», но не предполагал, что история этого понятия такая древняя. Секунду он боролся с искушением, но все-таки выдавил:

— Два с половиной… и мне ничего не надо!

Трактирщик только хмыкнул, но быстро протянул руку. «Надо было еще поторговаться», — подумал Мишка, пожимая его жесткую и потную ладонь.

После плотного обеда англичане пытались заплатить пять рублей, но под бдительным оком Мишки трактирщик неохотно вернул им часть денег. Иностранцы (как уже поняли Маша и Мишка, это были купцы) поцокали языками, выражая восхищение, а затем главный, мистер Тейлор, протянул Мишке одну из монет. Возможно, это и была та самая полтина, от которой он уже отказался. Не стал Мишка принимать деньгу и сейчас.

— Нет, — сказал он, тщательно подбирая английские слова, — вы меня… нас лучше на службу возьмите.

— О, нет, — замахал руками мистер. — Мы не сможем вас взять с собой!

— А не надо с собой, — объяснил Мишка. — Вы нас возьмите к себе, пока вы тут, а потом вы уедете, а мы останемся.

Купцы озадаченно переглянулись.

— Хорошо, — согласился Тейлор, — тебя мы возьмем. Будешь проводником. А то у вас тут нормальному человеку жить невозможно… Ой…

Тейлор прикусил язык, а Мишка, не дав ему опомниться, тут же сообщил:

— Я согласен!

И тут же пояснил Маше:

— Они меня на службу берут.

— А я? — обиженно спросила Маша.

Мишка пожал плечами, и Маша переадресовала вопрос иностранцам:

— Ми! Ай эм! Служба… Сервис!

— О нет! — сообщил Тейлор. — С женщинами к нам никак нельзя, у нас нет женщин.

Маша умоляюще сложила руки лодочкой.

— О нет! — Тейлор перешел на русский. — Слишком красна! Нельзя! Ноу!

Маша сейчас и впрямь была красна — от обильного угощения и от злости, но гость, наверное, имел в виду, что она слишком красива. И поэтому взять Машу в прислуги нет никакой возможности. Для убедительности англичанин даже поднял вверх скрещенные руки.