сама его с меня снять, детка? Уже готова встать на колени? Что ж. Я знал, что утро прочистит твои мысли. Но отложим это на время, когда доберемся до дома.

Сволочь.

Так и хочется плюнуть ему в лицо.

Но я не настолько безумна, чтобы дергать тигра за усы, тем более, на его территории.

Дом.

Вот главное, что я выхватываю из этих слов.

Главное, смотреть во все глаза и запоминать дорогу! А там… Черт, да из любого дома можно найти выход! Кто, как не он сам мне это показал? А если еще и заручиться союзниками…

— Не льсти себе, — бурчу, решительно делая шаг назад.

От него просто необходимо отстраниться! Кажется, он своими глазами проникает прямо мне в мысли.

— Без глупостей!

Его тело тут же прижимает меня к стеклянной дверце.

Жаркое дыхание опаляет, а грудь сама будто подпрыгивает под сталь его мышц.

— Без глупостей, Алиса, — обхватывает мой подбородок рукой, наклоняясь совсем низко.

— Даже не думай что-нибудь выкинуть. Иначе проблемы ты доставишь только себе. Уяснила?

— Когда выкрадуттебя, очень хочу посмотреть, какимтыстанешь понятливым, — шиплю прямо в его жесткие губы. — Единственное желание, которое ты способен вызывать, это выцарапать тебе глаза!

Черт!

Ну вот почему я не могу сдержаться!

Нужно молчать, прикинуться тихой, в конце концов, мы скоро окажемся в месте, из которого я смогу сбежать!

Но меня опаляет чем-то до дикости неконтролируемым, когда он рядом. Особенно, так близко.

Не могу сдерживаться. И не могу скрыть усмешки, когда вижу, какой яростью наполняются его глаза! Прямо кровью, как у быка от красной тряпки, наливаются!

— Мы посмотрим, — хрипит прямо мне в рот. — Посмотрим еще, Алисса. Дикая кошка. Ты очень, очень скоро станешь ручной!

— Особенно в наручниках. Прикованная за ноги и руки, да? О, ты знаешь, как вызвать отклик в женщине!

Выплевываю, прикусывая его губу до крови.

— Сколько страсти.

Как ни странно, он вдруг усмехается.

Отпускает мою шею, стирая всей ладонью кровь с губы.

— Нам будет не скучно, mi gatа. (моя кошка, исп). Я очень быстро умею приручать диких кошек.

Глава 32

— Но ты права. В этой футболке ты выглядишь, как шлюха после бурной ночи.

Перехватывает мою руку, которая сама взметнулась для удара по слишком самоуверенному лицу.

— А это пока принадлежит только мне, — сжимает выпирающий из-под футболки сосок.

Отхватывает пальцами. Перекатывает. Даже ласкает.

И от его прикосновений, от того, как темнеет и становится напряженным его взгляд, я просто подскакиваю на месте.

Острая волна. Жара, удовольствия, безумного томления в миг охватывает все тело.

Пронзает между ног.

В момент становлюсь мокрой. Настолько, что сжимаю ноги. Плотно сжимаю. Молясь о том, чтобы он не догадался. Чтобы не опустил руку ниже… Туда…

Потому что это ненормально. Так плавится он своего похитителя. От тирана, который угрожал мне самыми мерзкими вещами на свете.

Ненормально.

Но я как воск в его руках.

Он заставляет меня плавиться и принимать любые формы под его умелыми, слишком умелыми пальцами!

Глухо стону, когда водящие по соску пальцы вызывают новые и новые толчки тока во всем теле. Дыхание срывается.

— Тсссссс, — шепчет мне в ухо, опаляя самое нутро своим жарким, обжигающим дыханием.

Рука отпускает сосок. Медленно, властно скользит по животу, заставляя меня выгнуться дугой. Вызывая миллиарды разрывающийся мурашек по всей коже.

Боже.

Я сейчас не удержусь, понимаю, покачнувшись.

Как он божественно красив. Каждая черточка. Черные блестящие волосы, зачесанные назад. Чувственные до одури губы. Волевой подбородок. Он идеален. Просто идеален.

Особенно, когда смотрит на меня с такой дикой, такой голодной и уверенной страстью. О Боже.

— Пошли, Алиса.

Прихожу в себя, когда слышу, как защелкивается пояс на моих бедрах.

— Так гораздо лучше, — шепчет он, проводя губами по моим губам.

Чуть прикусывает подбородок, скользя ниже.

— Блядь. Ты моя. Моя кошка. Скажи.

— Нет, — пытаюсь оттолкнуться, шумно втягивая наэлектризированный воздух.

Этот запах. Этот его запах, такой крепкий, такой мужской, просто сводит с ума! В нем. В нем самый настоящий наркотик!

— А твои соски так не думают, — хохочет, запрокинув голову. Проводя ногтями по напряженному, заострившемуся соску.

И даже этот его смех. Чистый бархат. Низкий. Сочный. Сносящий голову. Чеееерт…

— Перестань. Ты делаешь это только потому, что я у тебя в плену. Иначе я никогда бы в жизни не позволила такому, как ты, к себе прикоснуться!

— О, да?

Черная густая бровь летит вверх, а глаза полыхают насмешкой.

— Как же ты ошибаешься, — шепчет мне в шею, касаясь ее губами. Лаская, царапая сжатый между пальцами сосок.

— Твое тело уже принадлежит мне, gata. Осталось только, чтобы ты это признала. И попросила сама.

— Нет, — вырывается с глухим стоном. Голова сама по себе откидывается назад.

А тело…

Черт. Оно и правда выгибается. Ближе и ближе к его рукам. К его мучительным прикосновениям, от которых уже, кажется, начинает зависеть. В ушах гудит.

— Никогда, проклятый дьявол! Никогда ни я, ни мое тело, не будет твоим!

— Проклятый дьявол, — щурится, оглаживая мое бедро, и вдруг резко дергает на себя, вжимаясь своей эрекцией. Так сильно, так жестко, что перед глазами вспыхивают искры.

— Так меня еще не называли. Я услышу это имя, когда ты будешь орать, извиваясь в оргазме. И просить. Еще и еще. Жестче. Больше.

— Никогда! Скорее, ты услышишь это, когда я плюну на твою могилу! Потому что твоя смерть — это единственное удовольствие, которое ты способен мне доставить!

— Посмотрим.

Его глаза по-прежнему смеются, хоть я и закусываю губу, понимая, что могу вызвать ярость.

— Посмотрим, gata, — проводит по моем губам пальцами, сминая их и из горла снова непроизвольно вылетает стон.