Этот вид отличается не только крошечными размерами, ставящими их в положение пигмеев по отношению к остальным муравьям, но так же умом и боевым духом, которые остаются его основными характерными чертами.

Едва обосновавшись на юге Франции, аргентинские муравьи начали вести войны против всех местных видов муравьев… и победили их!

В 1960 году «аргентинцы» перевалили через Пиренеи и дошли до Барселоны. В 1967 году они перешли через Альпы и докатились до Рима. Потом, в семидесятых годах, муравьи Iridomyrmex начали подниматься к северу. Скорее всего, они переплыли Луару жарким летом конца девяностых годов. Здесь эти завоеватели, чей военный гений не уступает гению Цезаря или Наполеона, столкнулись с неуступчивыми видами муравьев: рыжими муравьями (на юге и на востоке парижского региона) и муравьями-фараонами (на севере и на западе Парижа).

Эдмон Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»

Битва Маков не выиграна. В десять часов тринадцать минут Ши-гае-пу решает поторопить подкрепление. Двести сорок легионов резервной армии присоединятся к выжившим после первой атаки. Им рассказывают о танках. Усики соединяются для сеанса абсолютной связи. Должен быть способ разделаться с этими чудо-машинами… К десяти тридцати один из рабочих вносит предложение:

«Подвижность “щелкунчика” заключается в шести его носильщиках. Достаточно отрезать “живые лапки”».

Другой предлагает свое:

«Слабость машин в их неспособности быстро поворачиваться. Можно этим воспользоваться. Надо построиться тесными каре. Дождавшись, когда машины пойдут в атаку, надо разомкнуться и беспрепятственно пропустить их. Затем, пока они еще двигаются по инерции, надо ударить сзади. Они не успеют развернуться».

Третье мнение также:

«Синхронизация движений лапок происходит при усиковом контакте, мы в этом убедились. Достаточно в прыжке отрезать “щелкунчику” усики, чтобы он не смог руководить носильщиками».

Все идеи приняты. И карлики разрабатывают новый план битвы.

Страдание: Способны ли муравьи страдать? В принципе, нет. Они лишены предназначенной для этого нервной системы. Нет нервных окончаний, нет посланий боли. Вот потому-то обрубки муравьиных тел иногда продолжают «жить» очень долго, независимо от остального тела.

Отсутствие боли – новый мир научной фантастики. Без боли нет страха, может быть, даже нет осознания «себя». Энтомологи долго работали над этой проблемой: муравьи не чувствуют боли, может быть, поэтому их общество так сплочено? Это объясняет все и не объясняет ничего. У этой гипотезы есть и другое преимущество: мы можем со спокойной совестью убивать муравьев.

Я бы… очень боялся существа, которое не испытывает боли.

Но эта гипотеза не верна. Обезглавленный муравей выделяет особый запах. Запах боли. Значит, что-то происходит. У муравья нет нервного импульса, но у него есть импульс химический. Он знает, что ему отсекли часть тела, и он страдает. Он страдает совсем не так, как мы, но он страдает.

Эдмон Уэллс.

«Энциклопедия относительного и абсолютного знания»

Бой возобновился в одиннадцать часов сорок семь минут. Длинный плотный ряд солдат-карликов медленно идет на штурм холма Маков.

Между цветами появляются танки. По сигналу они начинают спускаться по склону. Легионы рыжих и наемников гарцуют на флангах, готовясь завершить работу мастодонтов.

Дистанция между двумя армиями уже не больше ста голов… Пятидесяти… Двадцати… Десяти! Как только первый «щелкунчик» входит в контакт с противником, происходит нечто неожиданное. Плотная линия шигаепунцев преобразуется в пунктир. Солдаты перестраиваются в каре.

Каждый танк видит перед собой только пустой коридор. Никому не приходит в голову пойти зигзагом, чтобы настичь карликов. Мандибулы щелкают в воздухе, тридцать шесть ног бессмысленно бегут.

Следует едкий запах:

Отрезайте лапки!

Карлики немедленно ныряют под танки и убивают носильщиков. И быстро выскакивают оттуда, чтобы масса падающего щелкунчика их не раздавила.

Другие храбро бросаются сквозь двойной ряд троих носильщиков и протыкают мандибулой беззащитное брюшко. Струится жидкость, жизненные запасы щелкунчиков выливаются на землю.

Третьи залезают на мастодонтов, отрезают им усики и спрыгивают на ходу.

Танки обрушиваются один за другим. «Щелкунчики» без носильщиков топчутся на месте, как прикованные, их легко добивают.

Ужасное зрелище! Трупы распотрошенных «щелкунчиков» бессмысленно несутся на еще ничего не заметивших шести носильщиках… «Щелкунчики» без усиков видят, как их «колеса», лишенные управления, разъезжаются в разные стороны и погибают…

Такой разгром – настоящий реквием по технологии танков. Сколько в муравьиной истории погибло великих изобретений оттого, что против них слишком быстро нашли защиту!

Легионы рыжих и их наемники, стоящие по флангам танков, обнаруживают, что они оказались беззащитными. Они готовились лишь немного помочь, а теперь вынуждены принять на себя все бремя атаки. Но каре карликов уже сомкнулись, настолько организованно прошло истребление «щелкунчиков». При первом же соприкосновении с врагом, белоканцы сметены в пыль тысячами жадных мандибул.

Рыжим с их кавалерией остается только бежать. Перестроившись на гребне холма, они наблюдают за карликами, медленно идущими на приступ тесными рядами. Страшное зрелище!

В надежде выиграть время самые сильные солдаты подкатывают и спускают вниз по склону гравий. Камнепад не замедляет продвижения карликов. Они ловко уворачиваются от катящихся глыб и немедленно возвращаются в строй. Задавленных мало.

Белоканские легионы исступленно ищут выход из создавшегося положения. Несколько солдат предлагают воевать по старинке. Почему бы просто не выставить артиллерию? Кислоту в начале войны использовали мало, в рукопашной она убивает и своих, и чужих, но против плотных каре карликов она должна помочь.

Артиллеристы торопятся занять позицию, упираются в землю задними лапками, выставляют вперед брюшко. Они вращают ими справа налево и сверху вниз, подыскивая самый лучший угол обстрела.

Карлики, подошедшие снизу совсем близко, видят над гребнем холма кончики тысяч брюшков, но не сразу понимают, что случилось. Они торопятся сделать последний рывок и взобраться на склон.

В атаку! Сомкнуть ряды!

В лагере противника щелкает бичом единственный приказ: Огонь!

Нацеленные брюшки выпускают обжигающий яд на каре карликов. Плюх, плюх, плюх. Желтые залпы свистят в воздухе, плеткой рассекают первый ряд наступающих.

Сначала плавятся усики. Они стекают на голову. Потом отрава прожигает панцирь, превращая его в тягучую пластмассу.

Измученные тела оседают и образуют небольшую преграду, замедляющую движение карликов. Взбешенные, они собирают силы и с еще большей яростью бросаются на приступ.