— Вы и вправду обеспечиваете обучение?

По виду ему больше подошла бы роль профессора в Оксфорде, чем учителя по предмету «Как жить в современном мире» в классе, полном подростков — выходцев из бедных семей.

— Мои задачи гораздо более прозаичны. Я делаю все, чтобы они могли изучить настоящие «азы жизни»: то, о чем мы с вами даже не задумываемся, но что для них непонятно, потому что у них никогда этого не было.

— Что именно? Я не просто стараюсь быть любезной — мне хочется знать.

— Ну, например, если всю жизнь жить в заброшенном доме, где нет ни газа, ни электричества, ни водопровода, то едва ли будешь знать, как готовить еду и о том, что есть надо за столом и пользоваться ножом и вилкой. Они ведь покупают еду навынос, а бобы и суп едят прямо из банки. Поэтому не умеют пользоваться плитой и покупать еду в магазине.

Когда он заговорил о своей работе, то вся его сдержанность куда-то испарилась, даже выражение лица изменилось.

— Или даже более простые вещи, — сказал он. — К примеру, как заменить перегоревшую лампочку. Поэтому у нас имеются дома, выполняющие функцию «перевалочных пунктов»: мы селим там группу подростков на два-три месяца и стараемся помочь им адаптироваться. Для этой цели лучше всего подходят дома, стоящие на отшибе, поскольку некоторые наши подопечные бывают недисциплинированными. Но если все проходит более или менее гладко, мы снимаем для каждого комнату, если получается найти что-то подходящее, а затем помогаем им получить профессию. Я думаю, из дома Деборы Фэйн получится отличный «перевалочный пункт».

— У вас странная работа, — задумчиво произнесла Фран. — А вы занимаетесь теми, кто ищет политического убежища? Некоторые из них ведь очень молоды.

— Возможно, со временем нам придется заняться и ими. Пока же с заботой о них справляются правительственные организации.

Майкл опять искоса взглянул на нее.

— Когда все получается, то от такой работы получаешь массу удовольствия, — промолвил он, и Франческе показалось, что он раздумывал, стоит ли говорить эту фразу, опасаясь таким образом выдать себя.

— Наверное, это действительно благодарный труд.

— Процент неудач велик — несмотря на наши усилия, некоторые подростки возвращаются к прежней жизни. Спят на улице, торгуют наркотиками.

— У нас в школе тоже иногда бывают проблемы, связанные с наркотиками. Хотя, мне кажется, редко какой школе удается этого избежать. И, конечно, у нас есть определенный процент «сложных подростков». Не всегда знаешь, как с ними общаться. Они сразу начинают защищаться.

— Все иногда защищаются, — сказал Майкл, и Франческа физически ощутила, как между ними снова выросла стена.

Ашвудский офис Лайама Дэвлина находился на первом этаже красивого старого здания, которое в свое время, возможно, было жилищем богатого торговца елизаветинской эпохи. Теперь же его комнаты находились в беспорядке и запустении, но Франческе подумалось, что в таком беспорядке приятно работать. Она посмотрела на Майкла, и ей показалось, что он тоже так думает. Везде были кипы книг и документов, старые карты, выпущенные картографическим управлением, и парочка миленьких эстампов на стенах. Эркер, по-видимому, выходил на главную улицу, но было сложно увидеть сквозь него хоть что-то, потому что огромных размеров черный кот, самоуверенно и вольготно разлегшийся на подоконнике, закрывал обзор.

— Но вы же понимаете, — сказал Лайам, впустив их в офис и представившись, — что данная встреча абсолютно нетипична для человека, чья профессия связана с законом. Сейчас шесть часов вечера, и все ушли домой. Вообще-то, по правилам, я должен был бы покинуть офис около трех часов дня и отправиться, к примеру, играть в гольф, или в местный клуб консерваторов, или в постель к любовнице.

По его виду нельзя было сказать, что он настолько придерживается правил, что ходит играть в гольф, а политические организации, которые он мог бы поддерживать, должны были бы отстаивать какие-нибудь романтические или бунтарские идеи, например ратовать за воцарение на престоле изгнанного монарха или бороться за права униженных рабов. С другой стороны, Франческа легко могла представить этого Лайама в постели с любовницей. Она сказала:

— Как мило с вашей стороны согласиться встретиться с нами в столь поздний час.

— Я тоже так думаю. Присядьте, пока я принесу ключи, — стулья чище, чем кажутся.

Стулья были идеально чистыми, хотя и пришлось убрать с них кучу папок, прежде чем сесть. На столе был такой же беспорядок, но все равно было видно, что сделан стол не меньше ста лет назад и что вырезавший его мастер был хорош. Фран посмотрела на Майкла, который был погружен в созерцание двух висевших над дверью карикатур с изображением сценок в суде.

— Оригиналы кисти Хогарта?[4]— спросил он Лайама, когда тот вернулся с ключами.

— Да. А откуда вы знаете?

— Качество говорит само за себя.

— Предпочитаю владеть оригиналами, — беззаботно сказал Лайам. — А вдруг придется что-то срочно продать, чтобы расплатиться с долгами? Пойдемте. Если хотите, можем поехать на моей машине. Это недалеко, и я единственный знаю дорогу, поэтому...

— Отлично.

— Так значит, — сказал Лайам, когда они отъехала — мы ищем неуловимую леди по фамилии Смит, верно?

— Мы ищем ниточки, которые помогли бы нам обнаружить ее местонахождение, — ответила Франческа с заднего сиденья, заваленного аудиокассетами и папками, среди которых валялись две-три потрепанные книги в бумажных обложках. Кассеты представляли собой смесь грегорианских хоралов, кантат Баха и записей, которые Фран, ежедневно общающаяся с подростками, опознала как очень готический и агрессивный тяжелый рок. Присмотревшись к книгам, Франческа увидела «Мэнсфилд-Парк», «Остатки дня» Кадзуро Исигуро и пятую книгу «Гарри Поттера».

— Она, безусловно, была запоминающейся женщиной, — сказал Лайам, проезжая на слишком высокой скорости по главной улице Ашвуда и сворачивая на открытую дорогу, — поэтому, полагаю, несложно будет выйти на ее след. Вы, случайно, не знаете, она раньше исчезала на несколько дней?

— Не думаю.

— Ничего. Жизнь постоянно преподносит нам сюрпризы — она просто бросается на нас и впивается когтями и зубами, и люди тоже полны сюрпризов.

Машина на всей скорости влетела на узкую, покрытую выбоинами тропинку с высокими живыми изгородями по обеим сторонам.

— Эта тропинка ведет к главной достопримечательности Ашвуда. Заросла, правда? Но думаю, в один прекрасный день ее купит какой-нибудь богатый концерн, и все тут сровняют с землей. Потом построят аккуратные маленькие коробочки, в которых станут жить люди, и здесь будет нормальная дорога вместо этой «тропы в джунглях», облюбованной мхом и летучими мышами, которая, как кажется, ведет к гробнице Спящей красавицы. И как только это произойдет, — продолжал мистер Лайам, который, как оказалось, в полной мере наделен присущим ирландцам красноречием, — «легендарная фон Вольф» канет в Лету, исчезнет, как паутинка над пламенем свечи. И это будет печально. Вам так не кажется, миссис Холланд?