— Ну да! У моего приятеля есть небольшой кемпинг в лесу. Это Восточное шоссе, не доезжая Хаммонтона. Он готов ее принять на сколько угодно дней.

Николь зевнула.

— Позвоним попозже. Если что — я знаю, где она живет, съездим.

— Надо бы поскорее…

— Ой, Адель, ты, часом, не беременная? Или просто поддалась панике? Куда бежать, зачем спешить… время к вечеру, на ночь глядя ехать в этот лесной кемпинг — у Айрин и так нервы ни к черту. Набери еще раз.

Адель послушно набрала номер и через некоторое время разочарованно опустила трубку.

— Нет ее дома. Думаешь, все в порядке? Черт, меня в пять ждет шеф, я не могу уйти…

Николь встала, потянулась и засмеялась.

— Паникерши вы с Айрин, вот что. Иди к шефу и запудри ему мозги, а я съезжу, пока пробки не начались. Скажу ей точный адрес, давай его, кстати, сюда. Но ехать все равно посоветую завтра! Вот.

С этими словами Николь вышла из офиса, а Адель с облегчением вздохнула и принялась готовиться к отчету.

Айрин удалось замести следы так ловко, что в бюро по прокату автомобилей уже можно было не дергаться, но она все равно нервничала. Несмотря на это, машину она выбирала со знанием дела, за что хозяин проникся к ней искренним уважением.

Повинуясь какому-то безотчетному чувству, Айрин указала на «форд» бежевого цвета — почти точный близнец той развалюхи, которую она приобрела на свалке восемь лет назад. Хозяин одобрительно кивнул.

— Вы правы, мисс… ис. На вид колымага неказиста, но в деле не отказывает. У вас наметанный глаз.

— Мой отец был автослесарем. Я у него научилась.

— И правильно сделали. Самая безотказная профессия. Мой оболтус уперся — хочу-желаю в менеджеры. А я ему на это — вот научишься гайки на слух подкручивать, тогда и отпущу учиться. Потому как тот, кто с руками, никогда не пропадет. Одними мозгами не проживешь. Ну, дай вам Бог здоровья, миссис, и дождаться в срок своего ненаглядного. Первый?

— Да…

— А что же муж вас одну отпускает?

Неожиданно у Айрин потеплело в груди. Она улыбнулась разговорчивому толстяку и сказала:

— Он не отпускает. Он у меня ужасно строгий… и любит меня. Просто сейчас он в Канаде, а я решила сделать ему сюрприз…

Адель вспомнила о том, что Николь должна была ей перезвонить, только вечером, дома. Торопливо набрала номер — и с облегчением завопила:

— Слава тебе, Господи! Я совершенно забыла тебе перезвонить после совещания. Как там Айрин? Ты была у нее?

Голос Николь был спокоен и жизнерадостен.

— Да, все в порядке. Она не слышала твоего звонка. Я передала ей адрес кемпинга и заставила лечь пораньше. Она выедет завтра на рассвете.

Адель с облегчением вздохнула.

— Как хорошо! А то у меня целый день сердце не на месте. Ты молодец, подружка. Как твоя новая машина?

— Отлично. Я давно не испытывала такого наслаждения от езды. Все, Адди, хочу спать. До завтра.

Адель положила трубку и с застывшей улыбкой посидела немного на диване. Потом пришел муж, поцеловал ее в плечико… в шею… Потом они оказались в спальне, и Адель на несколько часов напрочь забыла о том, что так удивило ее вчера вечером.

Почему Николь отвезла Айрин домой на «мицубиси» Адель, а не на своем новом «порше» с тонированными стеклами и кучей разных игрушек?

Об этом Адель сообщил сегодня утром охранник в гараже, и она недоумевала всю дорогу, а потом решила, что Николь просто испугалась за свою «ласточку». «Мицубиси» ей было совершенно не жалко.

Едва выехав за пределы города, Айрин оказалась в кромешной тьме. Нет, трассу освещали фонари, и даже довольно яркие, но за ними, над ними, вокруг них было совершенно и бесповоротно темно.

Западное шоссе уносило ее из города прочь, и Айрин постепенно успокаивалась. Подруги ее не дадут в обиду, а потом приедет Дик и заберет домой. Она все ему расскажет, и он обругает ее, на чем свет стоит, а потом она скажет ему то, что ей давно уже стоило бы сказать, да все никак не решалась.

Что она его очень любит.

Что хочет быть с ним.

И чтобы две чашки кофе по утрам, и просыпаться в его объятиях, и печали пополам, радости, слезы и смех — все пополам. Чтобы не расставаться никогда. И чтобы у рыжего смешного мальчишки был самый лучший и самый надежный в мире отец.

Дик Хоук.

Дик Хоук вышел в прохладный вестибюль, прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в темноту, наползавшую на Торонто со всех сторон. Конференция шла полным ходом, но он сидел в зале с раннего утра и здорово устал.

Ничего, завтра еще один трудный день, а потом начнутся семинары, на которые он решил не оставаться, так что уже послезавтра ранним утром он увидит Айрин.

Свою Айрин.

И это будет прекрасная возможность набраться смелости и все ей высказать, потому что со сна она румяная, лохматая и бестолковая. Она будет хлопать своими изумрудными глазищами, а он скажет ей, что любит ее, что хочет быть с ней, и чтобы две чашки с кофе на столе — навсегда, и просыпаться не в одной квартире, а в одной постели, и смех — пополам, и слезы — пополам, и печали с радостями тоже — пополам, и самое главное — что это ЕГО сын. Дик точно это знал, потому что уже месяц разглядывал крохотное личико маленького космонавта на мониторе. Именно с таким выражением лица — суровым и слегка скорбным — засыпал малолетний Клифф Хоук, наслушавшийся диковатых сказочек и колыбельных своего старшего брата Дика.

И вообще, они давно уже семья, так что остались только формальности.

Шоссе закончилось, и стало совсем темно. Узкая дорога оказалась не просто узкой, а смертельно узкой. Айрин сбросила скорость до пятнадцати миль в час и вела машину осторожно, словно та была из фарфора.

Справа уходила ввысь стена горного склона. Не благородный базальт, как в Скалистых горах, а песок и щебень, острые кремни и корни деревьев, но, тем не менее, это была гора.

А вот слева никаких сомнений не вызывала река Делавэр — могучий рев ее водоворотов и небольших водопадов заполнял ночное безмолвие.

Дорога немилосердно петляла, и в какой-то момент Айрин покрылась холодным потом при мысли о том, что ей навстречу может кто-то выехать. Однако никто не выехал, и через вечность — а точнее через четверть часа после поворота с Западного шоссе, — Айрин почувствовала, как под колесами зашуршала земля. Проселочная дорога не подвела, объявилась, и вскоре за деревьями мелькнул красивый двухэтажный дом. Айрин остановила машину, выключила мотор и вышла на свежий воздух.

В доме были освещены всего два окна на первом этаже, и после недолгого колебания молодая женщина подошла к ближайшему из них прямо по мокрой от росы траве и осторожно постучала.