Я решил, что с рюкзаком точно не смогу подобраться ближе к стоянке, снял его и вместе со свертком, где были артефакты, положил на дно оврага неподалеку. Забросав ветками, пополз к лагерю со стороны дерева-мутанта.

Донесся голос Метиса:

– Как станет темнее, дуй на дерево. Дежуришь два часа, сменяет Боров.

Я перелез через сырую черную яму, в глубине которой что-то копошилось и шуршало, забрался на торчащий бугром изгиб корня и выглянул из-за ствола. Главарь бандитов стоял перед Шутером. Горели два костра.

– А чего я? – насупился Шутер. – Не люблю деревья эти. Они живые вроде.

– Чушь не неси, малой. Сейчас жрешь, потом лезешь наверх.

– Не, а чего я?

– Ты лазишь хорошо. – Метис отвернулся.

– Не, слушай! – Шутер запястьем вытер нос. – Ты сам лезь, если тебе печет, а я лучше тут внизу побуду.

Раз – и кулак Метиса впечатался в его лицо. Как и на СТО, когда он ударил Борзого, я не заметил движения, просто Шутер вдруг очутился на земле. Сидящие у костра Томат с Серым и Павлушей повернулись, схватившись за оружие. Из палатки выглянул Боров, а стоящий возле пленницы Фара развернулся на каблуках.

Шутер вскочил, схватился за пистолет в кобуре, выкрикнув возмущенно-просительно: «Командир!» Фара, в два шага оказавшийся рядом, схватил его за руку и не позволил вытащить оружие.

– Слушаться его, понял?! – процедил он, сверкая глазами. – А то и я добавлю!

Чтобы угроза казалась убедительней, Фара занес кулак над головой маленького бойца и, когда тот съежился, повернулся к остальным:

– Всех касается! Метис сейчас командир, его слушать. Вопросы есть? Нет? Вот так!

Отпустив Шутера, он вернулся к пленнице, присел рядом с ней, заговорил. Женщина отвернулась. Волосы у нее были совсем короткие, «ежиком», а лицо угрюмое.

Кузьма подбросил в костер еще веток, Боров с Рыбой принесли котелок, и здоровяк повесил его над костром. Рыба налил воды из большой фляги, сыпанул крупы. Я отполз немного, осторожно приподнялся, чтобы было лучше видно. Шутер уселся у второго костра и закурил. Вода вскоре забулькала, потянуло гречкой, у меня заурчало в животе. Вспомнив, что оставил в рюкзаке припасы, я собрался было вернуться к оврагу и перекусить, но решил, что потерплю.

С мисками в руках люди расселись двумя группами: Томат, Шутер, Серый, Павлуша, Боров и Рыба – у большого костра, рядом они посадили пленницу; Метис и Фара с Кузьмой – возле другого, поменьше. Донеслось чавканье, бульканье и стук ложек. Я сглотнул. Прикинул обстановку – и полез на дерево.

Ветви толщиной с поясницу изгибались, охватывая железные штанги, иногда чуть ли не узлами завивались вокруг них. Вскоре я очутился посреди запутанного древесного лабиринта, приходилось то ползти через узкое пространство между массивными сучьями, то повисать на руках, раскачиваться и прыгать. В конце концов устроился в выемке на толстой изгибающейся ветке почти точно над стоянкой. Дул ветер, дым от костров уходил в сторону и не мешал обзору.

Девять голов отчетливо виднелись сверху. А ведь сейчас я, наверное, мог бы завалить их всех. У меня есть арты, то есть они остались в овраге, но можно принести их сюда. Например, «мочалка»… Если ее активировать – превращается в гранату, которая при взрыве выбрасывает облако смертельно ядовитых спор. Я могу взорвать ее и открыть огонь из «вала». Большинство сидящих внизу точно убью, а может, и всех.

И на свои вопросы так и не получу ответов. Нет уж, лучше выждать.

Я находился ближе к костру, у которого сидели рядовые члены отряда. Шутер громко сопел и все никак не мог свернуть самокрутку – разнервничался малый после свары с Метисом, – Павлуша с Серым вовсю наворачивали кашу. Павлуша доел первым, вытер рукавом рот, рыгнул и сказал:

– А вот историю про Степку Решетова рассказывал я вам?

Шутер отмалчивался, а Серый ответил:

– Вечно ты с историями своими…

– Не, ну а чего бы не рассказать, мы ж не мутанты какие, молчать всю дорогу. Вот, слушайте… – Павлуша откашлялся и заговорил медленнее, тщательно подбирая слова, будто читал по книге: – Бродяга Степка Решетов просто пытался выжить, как все. Он не был хорошим охотником, не собирал больше всех артефактов и в аномалиях не очень разбирался. Степка был обычным человеком. Поэтому он даже удивился, когда в баре ему предложили работу довольно серьезные ребята из какого-то клана: надо было всего лишь сходить за вещами одного из них в брошенный городок неподалеку.

Шутер наконец разобрался с самокруткой и закурил. Они с Серым слушали не перебивая, и рассказчик продолжал:

– Ну вот, значит, не веря своему счастью, Степка тщательно подготовился, чтобы утром пойти в городок в пяти километрах от того места. По своей природной наивности он даже не задумался, почему бойцы не отправились туда сами, а наняли не очень умелого бродягу. Он уже бывал в том городе, так что при помощи записки с пояснениями, которую ему дали, Степка быстро нашел нужное место.

Это был пятиэтажный дом с черной крышей, уставившийся на непрошеного гостя пустыми проемами окон. Степка немного побаивался заходить в брошенные дома, но мысли о большом вознаграждении за легкое дельце толкали его дальше. Внутри было темно, сыро и страшновато. Степка вначале шарахался от неожиданных шорохов, но оказалось, что это шуршат, бегая, крысы, потревоженные бродягой. По старым лестницам он забрался на второй этаж, где лежали вещи, которые требовалось забрать. Увидел в конце коридора два зеленых рюкзака и сразу понял: вот она, его цель. Он пошел к рюкзакам, потом побежал… но, сколько ни шел, сколько ни бежал, коридор все не заканчивался, будто Степка стоял на одном месте. Тогда он оглянулся назад – и увидел тот же самый коридор с двумя рюкзаками в конце! Как так?! И там рюкзаки, и там рюкзаки, и куда ни иди, ближе они не становятся!

Отчаявшись преодолеть морок, он повернул в другие комнаты, но и там были те же самые коридоры. Степка пытался выбраться через окна, однако в тот момент, когда высовывался, непонятная сила тянула его обратно и отшвыривала все в тот же коридор.

Павлуша многозначительно оглядел людей у костра.

– Однажды другой бродяга, проходя мимо старого пятиэтажного дома с черной крышей, нашел в траве смятую бумагу, на которой Степка Решетов описывал эту историю и умолял прийти за ним, выручить. Но никто, конечно, не пошел в тот дом. А иногда ночью, проходя мимо него, можно увидеть, как внутри мечется луч фонаря, а еще разглядеть темный силуэт Степки Решетова за одним из окон…

– Вот скажи, ты это все только что выдумал? – спросил Шутер.

– Не-а, – мотнул головой Павлуша и потрепал себя за бороду. – Мне это на Черном Рынке рассказали, свидетели.

– Свидетели чего?

– Да те, что Решетова в том доме позже видали.

Дальше я не слушал – отполз по ветке в сторону, бесшумно перебрался на другую и очутился над костром, возле которого сидели Метис и Фара с Кузьмой. Главарь бандитов как раз, бросив пустую миску в траву, покосился на людей у второго костра и негромко, чтобы там не было слышно, произнес: