Была ли Мария Валевская одной из самых очаровательных тайных агентов Наполеона? Принесла ли она с собой, со своей любовью, нежностью и безумной надеждой остаться жить рядом с императором, все необходимые сведения, позволившие ему вернуться с острова Эльба?

Не имея бесспорных документов относительно этого, мы не можем утверждать категорично. И все же кажется вполне возможным, если принять во внимание деятельность ее брата, что она была очень причастна к этой необыкновенной истории…

Возможно, что когда-нибудь, где-то на чердаке в одном из домов в глубинке, найдутся письма Наполеона к Марии, которые смогут определенным образом установить тайную роль, которую сыграла красивая польская графиня.

А пока мы можем только строить различные предположения и самое большее – ставить любовные чувства под сомнение…

Зная о том, что ей придется в тот же вечер покинуть остров Эльбу, Мария Валевская сделала все, чтобы последние часы ее пребывания рядом с любовником прошли в обстановке семейного счастья. Она привела с собой маленького Александра, чтобы Наполеон смог с ним поиграть. Ребенок, явно разделявший обожание своей матери к императору, повел себя еще ласковее, чем накануне. Взволнованный Наполеон усадил его на колени и завел разговор:

– А любишь ли ты играть со своими друзьями? Любишь ли ты трудиться? Учишься ли читать и писать? Учишься ли кататься верхом?

Затем лукаво добавил:

– Мой мизинец подсказывает мне, что ты никогда не вспоминаешь мое имя в своих молитвах.

– Это неправда, – ответил Александр. – Да, я не говорю Наполеон, но я всегда говорю папа-император.

Этот ответ очень понравился Наполеону. Обернувшись к графине, он сказал:

– Он будет иметь успех в свете. Он очень умен.

За обедом император пожелал, чтобы ребенок сел за стол вместе с ним. Поначалу Александр вел себя хорошо, но это продлилось недолго. Когда же мать начала упрекать его в плохом поведении, император сказал:

– Значит, ты не боишься плетки? Ну, ладно! Я советую тебе бояться ее: я получил одну только взбучку, но помню об этом всю свою жизнь.

И он рассказал, как это произошло:

– Моя бабушка была очень старая и вся согнутая. Она казалась мне и Полине старой феей. Она ходила, опираясь на палку, а ее любовь всегда заставляла приносить нам конфеты. Что не мешало нам с Полиной ходить за ней и передразнивать ее. К несчастью нашему, она заметила это и пожаловалась нашей матери, сказав, что она не научила уважать бабушку. Мама, хотя она нас и очень любила, не на шутку рассердилась, и по глазам ее я понял, что дела мои плохи. Полина немедленно получила по попке, поскольку задрать юбки было намного проще, чем расстегнуть штаны. Вечером мать попыталась было поймать меня, но ей это не удалось. Я уже подумал, что все закончилось. На следующее утро, когда я попытался было поцеловать ее, она оттолкнула меня от себя. Я об этом уже не помнил, но днем она вдруг сказала мне: «Наполеон, ты приглашен к губернатору, пойди переоденься». Я, довольный тем, что смогу поужинать с офицерами, поднялся к себе и быстро разделся. Но в тот вечер мама была кошкой, которая подкарауливала мышь. Она вдруг вошла в мою комнату и заперла за собой дверь. Я понял, что попался в ловушку, но было слишком поздно, и мне пришлось получить по мягкому месту…

Все гости засмеялись, а Наполеон повернулся к Александру:

– Ну, что ты на это скажешь?

– Но я ведь никогда не насмехаюсь над мамой, – ответил мальчик смущенно.

Император поцеловал его и сказал:

– Отлично сказано.

Вечером Мария, Эмилия и Александр сели в карету и поехали в направлении Марчьяна-Марина, где их ждал корабль.

Наполеон проводил их до холма, с которого было видно море. Там он вручил Марии какой-то конверт, подарил Эмилии ларец, а Александру – коробки с игрушками и распрощался с ними.

Когда он возвращался к себе, разыгралась буря. Обеспокоенный тем, что любовница и сын подвергаются опасности, он дал одному из стражников приказ догнать их и вернуть в скит. Но Мария, увидев, что море стало неспокойным, приняла решение взойти на корабль в Порто-Лонгоне, в пятнадцати милях от Марчьяны. Стражник их не нашел, а Наполеон всю ночь промучился, ожидая их возвращения.

А Мария тем временем под ужасной грозой огибала остров, перебирая в уме те горькие мысли, которые она не замедлила изложить на бумаге позднее на борту корабля:

«Я долгое время колебалась. Заставить так мучиться от усталости двух женщин и ребенка казалось мне нехорошим поступком с его стороны. Я не боялась его. Но если мне придется еще раз увидеться с императором, для меня это было бы пыткой, так он меня обидел. Все эти меры предосторожности: его переселение сразу же по получении известия о моем прибытии, время, проведенное по прибытии в ожидании на борту корабля до самой ночи, эта тайная высадка, которую он заставил меня произвести. Зачем все это? Затем, чтобы императрица не узнала о моем прибытии, а ей на это откровенно наплевать, чуть было не сказала я ему. Она – плохая жена и плохая мать. Будь это не так, она была бы здесь. Я пишу только то, что думаю».

Эта горечь все же не помешала Марии сразу же по прибытии в Неаполь в точности выполнить поручение, которое дал ей любовник…

Она была с орлом, а осталась с кривым…

Андре Сабуре

После отъезда Марии Валевской Наполеон уехал из скита и снова поселился в своем доме в Порто-Феррайо. Рабочие там уже закончили работы по обустройству апартаментов для Марии-Луизы. Верный своей привычке все делать самому, он занялся украшением комнат и придумал для потолка гостиной аллегорический мотив сладострастного романтизма: он захотел, чтобы там изобразили двух связанных голубков и чтобы узел затягивался по мере того, как они удаляются друг от друга…

Однако по очередной превратности коварной судьбы в тот самый момент, когда художники заканчивали свою прелестную работу, Мария-Луиза в постели одной швейцарской деревенской гостиницы отдавалась прекрасному офицеру, «дрожа при этом всем телом»…

Представленное таким необычным образом, это положение может удивить кого угодно. Поэтому нам надлежит для того, чтобы повествование было логичным, вернуться, как говорят, назад во времени.

21 мая 1814 года Мария-Луиза прибыла в Шен-брунн под восторженные крики многочисленной толпы. Австрийцы полагали, что их эрцгерцогиня возвращалась в родной дворец после четырехлетней, полной лишений ссылки.

– Да здравствует Мария-Луиза! Да здравствует Австрия! Долой корсиканца! – орала толпа.

Видя, что ее возвращение стало выражением окончательной победы союзников над Наполеоном, бывшая императрица погрустнела и прошла в свои апартаменты. Войдя в спальню, она упала на кровать и горько зарыдала.

На следующий день, собрав остатки мужества, она взяла в руки перо и написала Наполеону пространное нежное письмо: