– Сложный… день?

Мне не стоило спрашивать, но я не удержалась.

– Да, непростой. – Эльконто не стал врать.

– Что-то на работе?

– На ней.

Я ходила по очень-очень тонкому льду. Не ждала, что он что-либо пояснит, но то ли мой собеседник вдруг вспомнил, что чуть-чуть должен мне за тот обмен телами, то ли просто хотел высказаться. Спросил:

– Скажи, у тебя бывает так, что ты что-то совершил…

«Выстрелил…»

– …а после увидел, как время поворачивает вспять, как совершенное событие прокручивается назад?

«Как полетела в обратном направлении пуля».

«Было», – могла бы я ответить. Сегодня. А могла бы ухмыльнуться, как горделивый умник, и заявить, что «у тебя просто развивается многомерное восприятие, это нормально». Но что случится, если однажды правда всплывет наружу, и эти парни узнают, кто именно сегодня находился в шкуре их мишени? И кто ему помогал?

Не стоит шутить там, где шутить не стоит.

– Нет, – соврала я. – Ты рассказываешь… что-то непостижимое.

– Я и сам… так думал.

«До сегодня».

Он закинул в рот еще одну оливку и отошел от моего стола.

Отыграла, наконец, музыка, прошел «вежливый» час, прежде чем первые гости – Аарон и Райна – засобирались домой. А к ним присоединились и остальные.

«Дела… Нужно еще кое-что успеть…» – говорили они, а я притворялась расстроенной, врала, что, конечно же, все понимаю. На самом деле радовалась.

Сейчас я закрою за ними дверь, спущусь вниз, пересеку черту, окажусь на бульваре Аттика в Лоррейне.

Непривычно придирчиво рассматривал меня перед уходом сенсор.

В моих же глазах синева нарисованного на картоне безоблачного неба.

– Будь, – коротко попрощался ассасин. Словно разрешил жить.

– Еще увидимся, – подмигнул Дэйн. И впервые для меня это прозвучало двояко и зловеще.

Только доктор ограничился мягким «пока». И еще девушки.

Я же натянуто улыбалась и сжимала в кармане вязаной кофты мятый листок, выдернутый этим утром из блокнота Кайда.

* * *

Уровень Пятнадцать. Лоррейн.

Кайд.

(I am waiting for you last summer – Rush)

Тот, кто понимает, как влияет на организм алкоголь, пьет редко. Но сегодня Дварт сидел в кресле, держа в руках стакан с виски. Расслаблялся, утихомиривался, успокаивал натянутые нервы-струны, которые час назад «антиход» завернул в тугую спираль. Он никогда и никому не взялся бы объяснять, насколько сложный процесс запустил там, в заброшенном здании, да никто и не понял бы. Только Дрейк, который за эту «шутку» накажет по всей строгости. На этот раз не спустит с рук, скорее всего выдаст такое, что даже ему, Кайду, мало не покажется. Что ж, он сделал то, что считал правильным, ответит за все – тоже сам. Чуть позже.

Она просила доставить Крофта в Реактор – он доставил, написал прошение о пересмотре меры наказания. Однажды это столкнет его лбом с «нижним» отрядом. Наверное. Скорее всего. Потому что, сами того не зная, сегодняшнее задание они «недовыполнили» из-за него.

Будет, наверное, не очень забавно.

Но он сделал это для нее.

Виски расплетал внутри узлы, тек лавой по горлу, опутывал подобием ваты сознание – ему как раз. Потому что в нем с самого утра стоял ее напуганный образ: «Я так не могу… слишком сложно…»

Сначала сказала «да», после ответила «нет». Теперь, наверное, будет думать, возможно, думать долго. Он может сделать еще много: кинуть к ее ногам связанного Рори, например, или же принести срезанные со всех «теней» на Литайе погоны, но если человек не готов, то давить неправильно и бесполезно.

К тому же сегодня он устал так, что больше не желал ни о чем думать. Допьет виски, посидит в тишине, пока кто-то на четырнадцатом празднует новоселье. После, если не вызовет к себе Дрейк, отправится отдыхать.

Но пять минут спустя дрогнула напротив у стены спокойная до того гладь Портала, и из нее ступила Эра.

Он не был готов вести долгие беседы, отвечать на ее дополнительные вопросы, объяснять. Завтра. Смотрел, как она приближается, прикрыв глаза. Как всегда чувствовал ее запах внутренними сенсорами, реагировал на него желанием «войти» внутрь нее, раскрыться, растечься, сделаться с ней единым целым. Пока не мог. Они не дошли даже до начала адаптации. Сегодня Кайд, повернувший назад время, ощущал себя таким же нестабильным, как когда-то при наборе «тишины» – еще не восстановился.

Сейчас он отправит ее назад.

Но она ничего не спросила. Подошла к нему близко, смотрела странно, а когда заговорила, дрогнуло пространство:

– Я… Эра Алгория… на период адаптации…

Вселенная слушала ее тоже, значит, через сердце и правдиво.

– На колени! – приказал Кайд хрипло.

– Ч-что?..

В ее глазах растерянность, испуг – она решалась так долго, а ее прервали.

– Эти слова произносят, стоя на коленях. Забыл сказать тебе утром.

Все, сейчас она уйдет, каждый раз отступает.

Но девчонка со светлыми густыми волосами, дерзкими пухлыми губами и растерянным взглядом не отступила.

Принялась опускаться вниз, на ковер. Сердце Кайда прошила такая нежность, какой он никогда раньше не испытывал.

Эра.

Этим утром я полагала, что не произнесу эту речь никогда. Но я ее произносила – про господина и повелителя, про «безоговорочно вверяю свою жизнь и судьбу», про дыхание и пульс. Теперь понимала, что в каждом слове скрыт глубочайший смысл, что текст сидящий в кресле человек написал не просто так. И что без него нельзя.

На коленях унизительно? Кто это придумал? Когда дети играют, стоя на коленях, в игрушки, они не чувствуют себя ни ущербными, ни обиженными. Почему должна я? Да, я сейчас смотрела на хозяина квартиры снизу вверх, но выбирала ощущать иное – благодарность. И еще восхищение. Этот мужчина сегодня ни словом не упрекнул меня за то, что ему пришлось в бараний рог скрутить Вселенную, не бросил там подыхать, хотя спасал даже не меня, а незнакомого ему парня. С кем еще практиковать свободное падение, если не с ним? Бояться того, что он разобьет мне сердце? Зачем бояться того, о чем я не узнаю, пока не шагну к финишной черте? У нас с ним есть время – это уже подарок. Сколько его – две недели, два месяца, год? Сколько бы ни было – все наше.

– …будучи в добром здравии, заверяю в том, что отныне он волен выбирать для меня – жить мне или умереть…

«Да, назначаю тебя своим царем и богом. Дарую тебе возможность решать за меня все, что ты захочешь…»

Пугающие слова? Возможно. Но теперь они почему-то освобождали. Парадокс.