Сая отвела ее в сторону и что-то быстро объяснила.

— Что?! — взвизгнула Присцилла. — Как это понимать! Барри, ты кого привел в наше убежище, черт возьми?!

— Ну, я же не мог знать.

— Ты должен был!

Том не слушал их и гладил Лизи по волосам. Он просто не знал, что сказать, чтобы утешить сестру, все было слишком дико.

— Он не успел прикоснуться ко мне, — сказала тихо Лизи. — Он только…только…

— Я понял, сестренка, понял. Теперь все позади, — Том поцеловал ее в лоб и огляделся.

Барри с Присциллой ругались слева от него, Эмма сидела в ногах Лизи и гладила ее по дрожащему колену. Рич что-то нервно обсуждал с Филиппом с другой стороны Сферы.

— Это я виновата, — внезапно проскулила Мэгги. — Он убедил меня, что хочет только помочь ей успокоиться. Сказал, что ей нужно поспать. Я не знала, что он собрался делать. Когда я услышала, как вы кричите у ее двери, я открыла ее из рубки так быстро, как смогла.

— Что? Ваш гаденыш еще и дочь мою заставил что-то сделать? — взбесился Барри.

— Барри, ты же слышал…

— Да я достаточно уже наслушался, особенно тебя, Эмма, — оборвал он ее. — Я хочу, чтобы вы сегодня же покинули мое убежище!

— Этому не бывать, — поднялся резко поднялся Том. — Извините, мистер Келван, но сейчас не самое лучшее время для этих игр.

— Каких игр, ты, гребаный сосунок. Тебя я вышвырну отсюда в первую очередь! — плевался пеной Барри.

— Папа, нет! — встала перед ним Сая. — Я не позволю.

— Молчать! — гаркнул он на нее. — Не позволит она…

— Разрешите поинтересоваться, мистер Келван. Как вы собрались меня вышвыривать? — с вызовом спросил Том.

У парня не было никакого желания играть в игры с воображаемой властью. Тем более, что Сая открыто заступилась за него. И так как мать сейчас была с Лизи, он решил не молчать, вымещая нахлынувший на него в комнате Керинса гнев.

Амфитеатр заполнил мягкий свет Сферы, оборвав крики и причитания.

— Что за нахрен?

— Не знаю.

— Снова из-за вас что-то происходит!

— Том! Мразь! — Выкрикнул появившийся со стороны своей комнаты Кернис. В его правой руке был черный Глок.

Его лицо было полностью покрыто кровью. Глаза навыкате, на губах пузырилась слюна вперемешку с кровью, а рука дрожала от тяжести металла.

— Ты думаешь, что я просто так сдамся? Думаешь, я позволю тебе отобрать МОЮ ЛИЗИ?! — выкрикнул он.

— Сынок, что ты делаешь. Опусти это, — поднялась с дивана Эмма и закрыла Тома собой.

— Что я делаю?! Что ты делаешь, мама! — скривился Кернис. — Он не твой настоящий сын, но ты защищаешь его, а не меня!

— Кернис, мальчик мой, опусти оружие, мы все решим. Том уйдет наверх, и мы будем жить только вчетвером. Правда, Том? — Эмма повернулась к нему, и парень прочитал на ее лице мольбу.

— Да. Я уйду, сегодня же, — спокойно подтвердил ее слова Том.

"Как только ты положишь оружие, ты будешь сидеть взаперти до конца жизни, получая еду по расписанию через гребанную щель", — следом подумал он.

Сфера стала еще ярче, и Гурлоу серьезно вздрогнул.

— Кернис, ты видишь, что происходит?! — крикнула Присцилла. — Посмотри на Сферу, сейчас не до этих глупостей!

— Нет. Так не пойдет, — сказал Кернис, даже не посмотрев в сторону уже яркого шара. — Я покажу всем, насколько мне дорога Лизи и как жестоко вы поплатитесь за то, что мешаете нам.

Рука Керниса сдвинулась в сторону, и как в замедленной съемке, Том увидел яркую вспышку на конце дула пистолета. Рядом с ним коротко вскрикнула Сая и, прижав руку к животу, упала на колени. Том хотел броситься к ней, но Кернис направил дуло на него, и снова раздался выстрел…

Глава 19 — Ну, здравствуй Я

Глава 19

В который раз сны были беспокойными. Я несколько раз просыпался и в полубреду засыпал снова. Морфей принимал меня в свой мир сразу, только чтобы снова окунуть в какое-то безумие.

Когда меня разбудили крики местных домашних пернатых, мои глаза долго не хотели разлипаться. Тело было мокрым и горячим настолько, что вряд ли я страдал от холода всю ночь. В памяти, как всегда, был бардак, но вместе с этим появилось странное чувство приближения к чему-то. Будто я пересек какую-то черту и должен сделать последний шаг. Но несмотря на подбадривающие вопли болельщиков, спортсмен падает перед финишем, и его время замирает.

Я машинально выпустил поток маны и еще какое-то время не двигался, освобождая свой доступный запас. Было отрадно, что это давалось весьма просто и быстро. В отличие от первых попыток, сейчас я уже мог почувствовать количество освобождаемой маны и ее плотность. Будто я и есть некий сосуд, из которого выпускают жидкость. Странное и зыбкое чувство. Но вместе с тем присутствовало ощущение освобождения. Оно не было приятным или тягостным, ведь мана не доставляла дискомфорт либо удовольствие, проявляясь, фактически, только в момент работы с ней. Тем не менее, психологически чувствовать, что твой запас исчерпан, было в радость, особенно, когда это происходило так живо и легко. Словно выплескиваешь кастрюлю воды черпаком, а не ложкой.

На улице было еще сумрачно, а дыхание вырывалось из горла еле заметным паром. Но местные петухи надрывали горло так, словно вся деревня заспалась до обеда. Ну или местная природа-мать заложила в их инстинкт стремление не давать спать всему живому дольше, чем на это способны сами крикуны. Вообще, вся живность, которую я успел приметить на Фариде, была очень схожа с земными аналогами, и ориентироваться между ними было предельно просто.

Складывалось впечатление, что вселенная вообще однообразна в своих творениях, ну или бог. Кому как. Разумные — двуноги и двуруки. Живность на двух или на четырех лапах. Крылатые — определенно без третьего крыла. Конечно, я не видел еще всего и вся, но уже сомневался, что будет какое-то кардинальное отличие, по крайней мере на Фариде. Например, те же самые рогачи — всего лишь