Я хватаю тебя, Артур, моего плюшевого мишку, и вдруг слышу, как трещат разрывающиеся швы. Наши тела распадаются на куски, и мы с тобой превращаемся в бесформенные груды…

Я проснулась в холодном поту…

Теперь, глядя на заблудшую в нашу постель красавицу, я вновь пережила весь кошмар того сна, но — странное дело! — гнев уступил место жалости к нам обеим, к самой себе и этой прекрасной незнакомке…

Я вновь попыталась разбудить мою постельную компаньонку, но ее глубоко обморочное состояние было непреходящим. Из приоткрытого ротика вылетали неприятные хрипы и зловоние алкогольного похмелья…

Постепенно ко мне вернулось спокойствие духа. Теперь я уже могла все анализировать холодно, без эмоций. Я поняла, что лживость мужчин — это не пустые утверждения психоаналитиков, что разрыв отношений между любящей женщиной и ее партнером происходит обычно вследствие обмана мужчины. Я вспомнила, что мужчина, как правило, бывает неверен, когда не находит в одной женщине полного собрания достоинств или достаточно увлекательных пороков… Но у нас с тобой, Артур, ведь было все! И я не обольщаюсь, заявляя это! Ну, скажи, чего тебе не хватало со мной? Ласки? Нежности? Орального или анального секса?!

Каждая минута казалась мне вечностью. Я больше не могла ненавидеть ту девушку, которая лежала в нашей с тобой, Артур, постели. Обычно люди состязаются: кто скорее успеет бросить камень. Я отказалась от этой мысли.

Девушка приоткрыла глаза и с изумлением посмотрела на меня. Мне показалось, что она инстинктивно взглядом ищет тебя. Через секунду я убедилась в этом.

Она приподняла голову и проговорила запинаясь:

— Артур… Э-э… Уй, черт…

Затем она закрыла глаза и стала тереть их кулаками. Наконец, с трудом приподнявшись, она удивленно спросила:

— Что это? Ты кто такая?

— Этот же вопрос я хотела задать тебе! — заорала я.

Мой крик вернул ей способность соображать.

— Я — невеста Артура! — девица стала бесцеремонно всей пятерней скрести свой заросший густыми волосами лобок.

— А я хозяйка этой квартиры и… жена Артура! — неожиданно для самой себя выпалила я. — Ты как здесь оказалась?!

— А-а, так это мы тебе обязаны своей болезнью…

В голосе незнакомки послышался вызов, но я сумела сдержать себя, чтобы прояснить ситуацию до конца.

— Рассказывай все без утайки, — сказала я примирительно и присела на край кровати. — Все, слышишь! Когда и где ты познакомилась с моим мужем, сколько раз спала в этой постели, что он тебе обещал, что говорил обо мне, где он сейчас, что за болезнь, в конце концов… Говори!

Она потянулась и, взяв с прикроватной тумбочки сигарету, закурила. Даже рискуя разбудить в себе чудовище ревности, я не могла не признать, что она была необычайно красива. Ее нельзя было назвать падшей, ибо едва ли ей хоть раз в жизни случалось подняться. Она была дикарка. Она знала, что солнце всходит на востоке, а садится на западе, что огонь горячий, а лед холодный, но она не знала, что неприлично курить, лежа в чужой постели…

— Я одно тебе скажу, — выпустив огромное кольцо дыма, сказала прекрасная одалиска, — Артур снял для меня эту квартиру на время, пока мы с ним не вылечимся от сифилиса, которым… если ты его жена, ты нас и наградила! Поняла, стерва?!

И она разрыдалась совсем как человек, который вдруг с ужасом замечает, что, сам того не желая, начинает говорить правду.

После этого мы, две обманутые женщины (только ли две?! — пришло мне в голову), просидели молча, думая о правде жизни. Не знаю, которая из нас двоих была в ту минуту более безутешна и кого надо было утешать. Одалиска продолжала плакать навзрыд.

Стиснув зубы, я спросила:

— Когда выяснилось, что ты больна?

— Неделю назад… Врач обнаружил у меня твердый шанкр на верхней губе… Артур ведь любит оральный секс… Доктор предложил поместить меня в кожно-венерологический диспансер, но Артур заплатил ему деньги и он нас лечит подпольно…

Я сразу все поняла. И происхождение сыпи у себя на груди, и возникшие два дня назад проблемы с горлом…

— Хочешь выпить? — спросила я дикарку.

— Неплохо бы… После вчерашнего голова свинцом налита…

— А где Артур?

— Он утром улетел в Тбилиси к родителям за деньгами для врача… Завтра к вечеру вернется…

Мы молча выпили коньяка и разом закурили.

— В общем, так, девочка! Сейчас ты допьешь коньяк и убирайся к такой-то матери отсюда! Ясно?! Мне надо побыть одной…

Очаровательная дикарка, опасливо поглядывая на меня, с готовностью выпрыгнула из постели и стала суетливо натягивать трусики…

…Я пью коньяк и глотаю люминал. Мысли путаются, иногда я впадаю в кратковременное забытье. Жизнь, вопреки моей воле, не хочет покидать мое тело.

Тебе, мой верный спутник, мой дневник, я доверю свои последние чувства и мысли… Я пишу, но двигать рукой и связывать воедино слова становится все труднее. Боже мой, Артур, оказывается, не мое тело противится встрече с загробным миром — моя к тебе любовь! Но не ты, как ни прискорбно…

Мне только что снился сон: глубокой осенью мы идем с тобой ночью по горной тропинке. Ты идешь впереди, освещая дорогу фонариком, а мне почему-то велишь идти сзади, прячась в тени. Ты — сильный и уверенный, я же вздрагиваю от каждого шороха, пугаясь шуршащих листьев под ногами. Мне страшно. Внезапно ты останавливаешься и направляешь луч фонарика на темные кусты. Душа моя уходит в пятки. Ты наклоняешься к тонким веткам и срываешь две черно-пурпурные розы.

«Погребальный букет», — мелькает у меня в голове.

— Последние цветы, — говоришь ты.

Артур, любовь моя! Ослепленная твоей красотой, как ярким светом прожектора в ночи, я сохраню тебя в моей, возносящейся к небесам душе, как Ночного Человека, ибо фонарь любви, высветив тебя во мраке бытия, дал мне такой обманчивый образ, который при дневном свете распознать оказалось невозможно…

Артур! Твое пришествие, явление в мою жизнь — это последние цветы, дарованные мне судьбой. Жаль, что они оказались ядовитыми…

* * *

Валентину спасли соседи с нижнего этажа. Забыв закрутить кран, она устроила настоящий потоп. Люди, ворвавшись в квартиру, нашли подле нее пустые упаковки люминала и вызвали «скорую». Впоследствии установили, что она проглотила 132(!) таблетки снотворного.

Артур, оказавшийся Хачиком Суреновичем Бабаджяном, родившимся в 1960 году, прописанным в Тбилиси, без определенного места жительства, отчисленным со второго курса ВГИКа за систематические дебоши и развратные действия в отношении преподавателей института, был задержан на квартире Валентины в тот же вечер по возвращении из Тбилиси.

Районной прокуратурой ему было предъявлено обвинение в доведении до самоубийства путем сознательного заражения партнерши венерической болезнью.