10 апреля 1529 года султан покинул Стамбул с армией более чем 200 тысяч человек. Янычары отправились по Дунаю на кораблях; король Ян Заполья должен был присоединиться к войску в Венгрии.

IV

Фердинанд кроме титула короля Венгрии также владел титулами эрцгерцога австрийского и короля Богемии. Как только он услышал, что Сулейман выступил в поход, имея конечную цель на Рейне, он созвал сословия во всех землях, где обладал какой-то властью. Австрийские делегаты проголосовали за то, чтобы отправить каждого десятого на оборону Вены, но не имели способа провести постановление в жизнь. Богемия, где все сословия отважно высказались в пользу мобилизации всех мужчин, способных держать в руках оружие, на деле отправила лишь 2 тысячи не раньше конца августа. Съезд империи, собравшийся в Шпеере, проголосовал за отправку 12 тысяч пехотинцев и 2 тысяч всадников, но прибавил условие, что ни один солдат не тронется с места, пока депутация не посетит Венгрию и не убедится на месте, есть ли хоть слово правды в угрозе турецкого похода. Затем последовала серия неразрешимых споров о том, кому взять командование над имперскими войсками. Карл V находился в Италии, озабоченный тем, что там затеяли французы; папа Клемент VII все внимание направил на восстановление власти герцогов Медичи во Флоренции и отмену республики.

Никто не желал верить в реальность восточной угрозы, кроме тех, кто уже находился на месте. К счастью для Германии и всей Европы, на месте оказались несколько подходящих человек. Лучшим из них был граф Николаус цу Залм-Рейффершайдт, всю жизнь солдатом прослуживший империи, дравшийся при Павии, лично ранивший короля Франциска и получивший рану от его руки. Цу Залму в то время было уже шестьдесят шесть лет и семьдесят в год нашествия Сулеймана; он защищал хорватские и словенские земли от марионеточного короля Заполья и хорошо знал страну. Он был недостаточно знатен, чтобы формально принять должность главнокомандующего; после бесконечных дебатов съезд в Шпеере назначил на это место герцога Фридриха Пфальцского.

Граф Николаус достиг Вены в начале сентября; вскоре после его прибытия пришли вести о том, что Сулейман взял Пешт и янычары перебили весь местный небольшой гарнизон имперских войск. Чтобы расшевелить венцев и заставить их приняться за оборону, нужны были серьезные вести, и это были те самые вести; но вплоть до приезда графа Николауса никто не взял руководство на себя и не сказал людям, что им нужно делать. А сделать нужно было многое. Городская стена, окружавшая территорию, известную сейчас как «кольцо», не перестраивалась примерно с того времени, когда Рудольф Габсбургский в 1276 году перенес столицу в Вену. Стена имела всего шесть футов в толщину и грозила обвалом. Внешний частокол за высохшим рвом горожане заслуженно прозвали «городским забором». Цитадель представляла собой старое здание из кирпича и бревен; дома покрыты чрезвычайно огнеопасной кровельной дранкой. Складов не было.

Граф Николаус послал отряд разведать местность на предмет продовольствия, пока в черте и за чертой города он строил и разрушал. Все дома за ветхой стеной на окраинах были снесены или сожжены, чтобы они не стали укрытием для нападающих, в том числе большая городская больница, две церкви и три монастыря. Строить новые каменные стены или ремонтировать старые не было времени; в самых слабых местах были возведены и огорожены крепким частоколом земляные бастионы. Берег Дуная, вернее, его рукавов, протекавших мимо Вены, окопали и укрепили частоколами. Чтобы снаряды не рикошетили, мощеные улицы разобрали, и большую часть камней использовали для постройки новой стены внутри старой от Штубена до Кернтнерских ворот, где старые оборонные сооружения были наиболее слабыми.

Граф Николаус добросовестно произвел перепись населения и отправил из города столько женщин, детей, стариков и священнослужителей, сколько смог. 21 сентября дошли слухи, что турки перешли реку Рааб и взяли Альтенберг; через два дня в город прибыли 700 первоклассных испанских и около 100 немецких солдат под началом пфальцграфа Филиппа. Он передал, что, по сообщениям депутации шпеерского съезда, турецкая опасность действительно серьезна. Герцог Фридрих дошел до Линца с имперским войском. И, услышав, что Сулейхман идет с огромными силами, решил не рисковать, продвигаясь дальше.

В тот же день произошла стычка за городскими стенами между турецким отрядом и 500 кирасирами графа Хардегга; кирасиры отступили в город, потеряв семь человек пленными. Спустя некоторое время четверых из них, богато одетых, султан отослал в Вену, чтобы они доставили его условия. Он намерен завтракать в городе 29 сентября; если Вена сдастся на милость победителя, в город не войдет никто из его людей, кроме чиновников, и все останутся целы и невредимы; если же будет сопротивление, то его войско не оставит от города камня на камне, а всех жителей поголовно вырежет. Учитывая обычаи турок, можно было поверить в это заявление; говорили, что турецкий легковооруженный авангард наткнулся в Трайсмауэре на обоз с 5 тысячами бесполезных ртов и зарезал всех до одного.

Граф Николаус одел четверых турецких пленников так же богато, как султан кирасир, и отослал их Сулейману. Они не доставили в ответ ни единого слова. Венский гарнизон наcчитывал 22 тысячи пехотинцев, 2 тысячи всадников и 72 пушки почти стольких же калибров. Конницу разместили на четырех главных площадях, чтобы она находилась под рукой на случай необходимости; к каждому конному отряду был приписан старший канонир. Пфальцграф Филипп превосходил цу Залма по рангу, но с радостью предпочел забыть об этом и только подписывал его приказы. Нападающих было почти 350 тысяч.

V

Лето выдалось дождливое. Дождь шел день за днем с такой интенсивностью, какой не помнили старожилы, и это был один из самых удивительных метеорологических феноменов столетия. Сулейман не позволил погоде задержать его, он посчитал бы это ниже своего достоинства. Конница, составлявшая самую многочисленную часть его армии, тоже не обращала внимания на ненастье. Впереди главного корпуса шел отряд из 20 тысяч всадников, которых турки называли «акинжи» — мешочники. Их задачей было разграбление страны и уничтожение жителей, подготавливающее турецкую оккупацию. Именно эти люди убили 5 тысяч мирных человек в Трайсмауэре; считается, что они на две трети истребляли население районов, через которые шли, — едва ли это большое преувеличение.

Словом, конница продолжала наступать даже по колено в грязи. Маркитанты, вещевой обоз, женщины поспевали за ними в кибитках по той же грязи, а если не поспевали, то все, что они могли дать, воины получали грабежом и насилием. Пехота янычар и легкая артиллерия двигались вверх по Дунаю на баркасах. Но одна сила не была способна передвигаться сквозь эти дожди по стране, где преобладала лесистая местность и не было мощеных дорог. Тяжесть оказалась неподъемной даже для дунайской флотилии, и пушки в количестве двухсот штук пришлось оставить.

Но Сулеймана не очень раздосадовала необходимость бросить пушки, учитывая количество его войск (в Мохаче присоединился Заполья с несколькими отрядами благонадежных венгров), а также мастерство турецких инженеров. На тот случай, если Вена не сдастся сразу, Сулейман планировал прибегнуть к минам. С его полчищами шли несколько тысяч минеров из Валахии и Молдавии. Прибыв к стенам Вены 26 сентября, турки разбили в окрестностях города семь больших лагерей. Насколько хватало взгляда, если смотреть с башни Святого Штефана, где цу Залм устроил свой наблюдательный пост, всюду виделись шатры. Затем Сулейман первым делом отдал приказ проложить с юго-западной стороны фортификационные параллели и начать минирование у Кернтнерских ворот на южной стороне под аккомпанемент артиллерийской бомбардировки и сплошной ливень стрел.