День прошел отлично – и все же мне не хватало Элизабет. Я скучал по ней, жалел, что ее нет рядом, и с нетерпением ждал Дня благодарения, когда она обещала с нами поужинать.

Марисса поднялась рано утром, чтобы нафаршировать индейку, а потом несколько часов запекала ее в духовке, поливая янтарным и блестящим мясным соком. К полудню волшебный аромат индейки с нотками лука, чабреца и розмарина наполнил дом, и я принялся чистить картошку.

Погода была отличная – для праздника в самый раз. День стоял погожий, теплый, по безоб-лачному синему небу величаво плыл золотой шар солнца. Деревья вокруг дома оделись в алые, золотые и багряные наряды.

В три часа приехала Элизабет с домашним яблочным пирогом и пачкой ванильного мороженого. Она была в мешковатом свитере и узкой джинсовой юбке. Едва я увидел ее, сердце мое забилось сильнее. Я взял пирог и мороженое и рассказал, как мы съездили вчера в бухту Пегги.

– Потрясающе, – заметила она. – Жаль, меня с вами не было!

Я едва не ответил вслух, что тоже очень об этом жалел.

Марисса накрыла на стол, расставив праздничный фарфор и высокие бокалы из серванта Глэдис, и мы сели праздновать.

– Все было просто классно, – проговорил час спустя Шон, откинувшись на стуле и забросив руки за голову. – Марисса, не хочешь прогуляться по пляжу?

Солнце уже садилось; мы только что покончили с десертами и кофе.

– Конечно, – ответила она, – только давай сначала уберем со стола.

– Не надо, ребята, идите, – сказал я. – Я приберу.

– А я тебе помогу, – добавила Элизабет.

– И я! – поддержала Глэдис.

«Похоже, все мы из кожи вон лезем, чтобы дать голубкам поворковать наедине!» – с усмешкой подумал я. Что ж, Шон производил очень хорошее впечатление. Прекрасно воспитанный, вежливый, настоящий джентльмен. Чем больше я к нему приглядывался, тем больше он мне нравился. Парень был несомненно умен, остроумен, с любовью и уважением говорил о матери. Помог мне установить на телефоне приложение «Нетфликс». В довершение всего бережно, осторожно и в то же время очень естественно вел себя с Глэдис. Быть может, думал я, в готовке он не спец; но если это самый большой его недостаток – он вполне подходящая пара для Мариссы.

Мы смотрели, как влюбленные вдвоем вышли на террасу и начали спускаться по крутой лестнице вниз, к морю. Я вздохнул и взял термос, чтобы плеснуть себе еще кофе.

– Кому-нибудь налить?

– Мне, пожалуйста, – попросила Элизабет, пододвигая чашку.

Я налил ей кофе, и оба мы добавили в него молока.

Несколько минут мы разговаривали о Шоне и о том, как он ладит с Мариссой, а затем все встали, чтобы убрать со стола и помыть посуду.

У Глэдис сегодня был «хороший» день. Хоть она и не всегда понимала, где находится и кто все эти люди вокруг, все равно держалась уверенно, оставалась веселой и приветливой, с удовольствием помогала нам прибираться и выполняла привычную для нее домашнюю работу.

Элизабет рано уложила ее спать, а затем вновь поднялась наверх.

– Заснула мгновенно, как только голова коснулась подушки. И, кажется, очень довольна праздником!

– Я рад, – ответил я, включая «радионяню». – Сегодня она хорошо держалась, верно?

– Просто отлично. Райан, ты такой молодец! Как ты только управляешься с ней, с домом, со своей работой?

– Я ведь не один, – напомнил я ей.

Она тепло улыбнулась.

– Да, мы хорошая команда.

– Верно. – Я выглянул в темное окно. За порогом стояла густая тьма, не разгоняемая даже светом фонарей на дальней стороне залива. – Интересно, как там наша молодежь? Может, стоило дать им с собой фонарик?

– Сейчас полнолуние, – ответила Элизабет. – Уверена, они найдут дорогу.

Я открыл стеклянную дверь и вышел на террасу. Элизабет последовала за мной. Вместе мы стояли у ограды, любуясь полной луной и вдыхая запах моря.

– Что за сказочная ночь! – тихо проговорила она.

– В такие моменты, как сейчас, – сказал я, – я благодарю судьбу.

– За что?

– За все. Странно звучит, верно? Два года назад я похоронил жену, у Глэдис болезнь Альцгеймера; но я смотрю на море, в котором отражается луна, дышу соленым морским воздухом, думаю о Мариссе – и о тебе – и испытываю какой-то благоговейный трепет. Благодарен просто за то, что живу. Страшно подумать, что было время, когда я совсем не ценил жизнь.

Элизабет облокотилась на ограду и переплела пальцы.

– Должно быть, если побывал в аду и вышел оттуда живым, начинаешь больше ценить некоторые вещи. Например, вот такие лунные ночи. – И она запрокинула голову, устремив взгляд в небо.

Я молчал, не в силах отвести глаз, зачарованный ее красотой.

– Хотел бы я больше знать о тебе, – проговорил я наконец, не в силах больше сдерживать и таить свои чувства, отчаянно желая дать понять, что она мне не безразлична. – В каком аду побывала ты, Элизабет? Ты мне расскажешь?

Медленно повернув голову, она встретилась со мной взглядом.

– Я была замужем. И это печальная история. Муж пил, затем начал употреблять наркотики. Сперва «травка», потом кокаин и героин. Связался с наркоторговцами.

– Поэтому ты с ним развелась? – спросил я.

И тут же мне пришло в голову: а что, если не развелась? Может быть, просто сбежала от него и прячется? Поэтому и старается ничего не рассказывать о себе?

– Нет, я оставалась с ним до конца, – ответила она. – Он умер.

– О, прости.

Элизабет покачала головой и снова устремила взгляд на море.

– Обычно я предпочитаю помалкивать. Хотя бы потому, что работодатели не слишком-то склонны доверять бывшей жене наркомана. Но вот стою и рассказываю о своем темном прошлом не кому-нибудь, а боссу!

– Я не только твой «босс», Элизабет, – возразил я. – Пожалуйста, не думай обо мне так!

– Но ведь ты мне платишь.

Где-то вдалеке прозвенел судовой колокол, и я повернулся к морю.

– Прости, – торопливо проговорила она. – Я неправильно сказала. Конечно, ты мне не просто работодатель. Ты мой друг. Надеюсь, что и меня ты считаешь другом. Глэдис я полюбила, как мать, а Марисса… она мне как дочь. Нигде и никогда я не была так счастлива, как с вами! Ты позволил мне стать частью вашей семьи, Райан, и я безмерно люблю тебя за это…

Я посмотрел прямо на нее: наши взгляды встретились, и она смущенно заморгала.

– То есть… я не хотела… не в таком смысле люблю… просто… просто… ну, ты понимаешь, что я хотела сказать, – быстро поправилась она.

– Да, конечно… – пробормотал я.

Но искра уже вспыхнула, и огонь, разгоревшийся между нами, был сильнее доводов разума. Я обнял ее за талию и притянул к себе.