вот так сидеть рядом, любоваться падающей водой, подсвеченной закатом. Даже молчание было уютным. Отхлебнула чай, покатала на языке, пробуя вкус.

- Очень приятный чай получился, - похвалила она.

- Лан всегда эту травку в чай добавляла, - Кианг ответил на полном автомате.

- Лан – Орхидея… Красивое имя было у твоей жены, - кивнула Марья. – Нужно собрать по дороге и насушить… -  ее шибануло таким круто замешенным коктейлем эмоций, что разделить их на составляющие не смогла. А вот общий фон был резко отрицательным. Она осторожно поставила кружку, пододвинулась к мужу,  приткнувшись к его плечу.

- Киа, ты чего? – обхватила ладонями широкое запястье мужчины.

- Я не должен вспоминать свою первую жену…

-Почему?! - изумилась Марья.

- Тебе неприятно…

- Почему?! Так, меня заклинило на этом вопросе, - Марья заглянула мужу в лицо. – Но, Киа, объясни, почему ты не должен вспоминать о ней? Ю рассказывала, что Лан была очень хорошей женой, милой и доброй, так почему ты ее должен забыть? Это твое прошлое, оно никуда не исчезнет.

- Я  не забываю, табличка с ее именем и именами наших детей лежала на столике, когда Ло нас женил. Но вспоминать о них при тебе нельзя.

Это прозвучало так убежденно, что Марья задумалась, настолько ли ее мужчина неправ, как ей кажется.

- Знаешь, ты прав и не прав одновременно, - начала она осторожно. - Вот в таком мимолетном упоминании нет ничего страшного и мне это не неприятно. Но если ты вдруг начнешь постоянно упоминать Лан, рассказывать, какая она была, сравнивать нас, вот это будет неприятно.

- Сравнивать вас двоих?! – Кианг даже брови задрал.  – Как можно сравнить робкую лань и гордую пуму?

- Ой, а ты откуда знаешь? Ребята разболтали?

- Что знаю? – не понял Кианг.

- Ну, про пуму, ты же сам сказал… - и только теперь поняла, что ничего он не знал. – В общем, когда я очень злая, то проецирую оскаленную морду пумы, вместо моей головы.

- Этот Сова тоже пуму видел? – Кианг рассмеялся. - Вот точно тебя злить не нужно!

- Кажется, нет, хотя кто знает… И вообще, я тебе сюрприз приготовила, пошли в бассейн, буду тебе его делать! - за отсутствием пузырьков водоем был понижен в звании.

- В темноте? - Кианг заинтересовался, что еще придумала его жена.

- Именно! Пошли!

И они пошли, светя под ноги фонариком, разделись и погрузились в восхитительно горячую воду.

- Теперь закрой глаза и не открывай, пока не разрешу, и не подглядывай!

Кианг честно закрыл и честно не подглядывал, но слушал, как жена передвигается по бассейну. Марья плеснула слева,  зашипела, что-то бормотала, но, увы, на русском, а рыжего переводчика рядом не было.  Быстро перебралась на другую сторону, повозилась совсем близко с ним, потом подальше. Плюхнулась рядом, одела и застегнула на его шее «ошейник» ящерок, только после этого  скомандовала:

- Открывай!

Вода в природной купели оказалась прозрачной, и она светилась голубым и желтым, а там где свет смешивался - зеленоватым. Вода светилась не сама по себе, на дне лежали  цветные сияющие кольца. Здесь, в окружении скал, подсвеченная часть водоема смотрелась фантастически. Марья оттолкнулась от камня и заскользила под водой. Кианг тут же пересел ниже, окунувшись с головой. Он смотрел, как жена плывет  странными волнообразными движениями, совсем как легендарная дева моря. Свет играл на сильном пропорционально сложенном теле.  Она остановилась почти на границе света, замерла на мгновение и начала танцевать. Это не было повторением ее выступления на арене, это был танец только для него. Откуда Кианг это узнал, он не смог бы сказать и при допросе с пристрастием, знал и все. Вязкость воды делала движения плавными и какими-то нереальными, такое чувство бывает только во сне. Кианг оттолкнулся от камня и заскользил к жене, обнял и попытался поцеловать. Как выяснилось, «ошейники» при соприкосновении объединяются в один общий объем. Они опустились на дно, вода внизу оказалась ощутимо прохладной, приятно остужая жар двух сплетенных тел. Когда они окончательно пришли в себя, лежа у самого берега, свет почти погас. Марья потянувшись, как сытая кошка, стала собирать слабо светящиеся кольца. Растерлись полотенцами, оделись и пошли к палатке, не зажигая фонарика, над озером уже висела луна. Ее свет путался в струях падающей воды, как в прозрачных струнах, и бежал серебристой дорожкой к берегу. Они постояли, любуясь лунной сказкой, вслушиваясь в звуки ночи. Марья вздохнула и пожаловалась:

- А я есть хочу…

- А я тоже… - поддержал ее желание муж.

- Пошли рыбу достанем и стушим с травами, я у Уны взяла, – обрадовалась такому совпадению желаний Марья. – Она быстро готовится.

- Разжигай «свечу»,  а я за рыбой, – выдал разнарядку Кианг. Он вернулся, посмеиваясь:

- Вовремя мы о рыбе вспомнили, до утра она бы не дожила…

Предъявленная к осмотру рыбина лишилась части хвоста, кто-то наглый и зубастый уже отъел кусок с ладонь шириной. Хотя на общем объеме это сказалось мало. Кианг отрезал пожеванный край и закинул его назад в озеро, почти сразу сильно плеснуло.

-Могли бы и спасибо сказать… – пробурчала Марья, укладывая куски  в котелок и перекладывая их травами. - Ну никакого воспитания!

Они сидели рядом у огня, накрывшись пледом, вдыхали аромат, поднимающийся над котелком, и молчали. Марья пристроила голову на плече мужа и уже почти задремала, когда Кианг поинтересовался, что это были за кольца.

-  Они, вообще-то, палочками сделаны, но можно в кольцо соединить. Такие комплек… кладут в каждый тревожный рюкзак. Ими можно привлечь спасателей, если вдруг что, можно подсветить вечеринку или воду в бассейне… Еще когда мы по тому берегу бегали, Эни удивилась, что в рюкзаке их нет. Думали узнать у Ло, как вернемся, но ты ж помнишь, что там после возвращения было, вот из головы и вылетело. А вчера вдруг вспомнила, оказалось, наш командир обшманал все рюкзаки и палочки убрал, как слишком приметные. Еле-еле с этого жлоба стрясла шесть штук! Думала тут в озере возле берега притопить, кто же знал, что тут такой бассейн есть!

Марья выключилась как-то резко и сразу. Вот только они ели, смеясь и обжигаясь, горячую рыбу, а вот она уже проснулась от утреннего птичьего ора. Когда и как ее занесли в палатку, раздели, уложили и обняли, она не помнила совершенно.

- Киа, пошли рассвет