Мы делаем различия. Учение о ценности индивидуальности является выражением немецкой культуры того времени и, в определенных границах, остается социальной и этической истиной, которая не может более быть утраченной. Утверждение же, будто эта ценность индивидуальности указует на ее отношение к божеству, что, поэтому, она должна быть мыслима как нечто изначальное, единоположное, вытекающее из божественного миропорядка, – на это утверждение нельзя смотреть иначе, как на недоказуемое метафизическое толкование фактов этики. Оно относится к метафизическим концепциям, выходящим из границ того, что подлежит опытному познанию. Оно символически истолковывает внутренний опыт и прикрепляет его к субстанциальной подпочве.

В противоположность этому задача описательной психологии состоит в том, чтобы собрать наш опыт относительно индивидуальности, создать терминологию для описания ее и произвести анализ. Если метафизическая теория сопоставляла рядом общее и индивидуальное вне всякого отношения друг к другу или в одной только эстетической связи, то именно раскрытие отношений, в которых особое находится к общему, является единственным средством дать выражение индивидуальности как в изображении историка или поэта, так и в размышлениях житейского опыта. Вспомогательные средства для изображения этого особого описание находит только в общих понятиях, выражающих, согласно своей природе, единообразие в особом. Чтобы постигнуть в мышлении и изобразить отношения, имеющие место в особом, анализ может положить в основу лишь соотношения единообразного. Чтобы приблизиться к особому, он должен стремиться схватить именно те отношения, в которых оно находится к общему. Я хочу описать дюреровских евангелистов; для этого я должен пользоваться общими понятиями, предоставляемыми учением об изобразительном искусстве; я должен также говорить о темпераментах, о понимании их в эпоху Дюрера. Если же я хочу анализировать это произведение искусства, то я должен вызвать в моем сознании вспомогательные средства, которыми живопись пользуется для изображения великих характеров всемирной истории, Иоанна или Петра; я должен представить природу идеальных групп, изображающих нескольких всемирно-исторических лиц в состоянии совершенного покоя, связанных между собою не историческим действием, а лишь идеальными отношениями; затем в заключенные во всем этом общие соотношения абстрактных фактов, принадлежащие к области учения о живописи, я должен вчленить конкретные особенности отношения Возрождения к подобным предметам; Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Дюрер и др., в качестве представителей особых типов изображения и живописной обработки идеальных групп исторически значительных персонажей, должны быть подведены под характер Возрождения, и в заключение произведению Дюрера должно быть указано соответствующее его индивидуальности место. Таким образом, везде отношения общих фактов к индивидуальному есть то, что делает возможным анализ последнего.

Главное положение, выражающее это отношение, может быть аналитически установлено каждым на развитой индивидуальности. Индивидуальности отличаются друг от друга не наличием в одной из них качественных определений или способов соединения, которые отсутствовали бы в другой. Ни в одной индивидуальности нет класса ощущений или аффектов, или структурной связи, которых не было бы в другой. Нет лиц, – за исключением случаев, явно отступающих от нормы, – которые видели бы только какой-нибудь определенный подбор цветов, или видели бы их больше, нежели другие, или не связывали бы чувства удовольствия с ощущениями цвета и со звуковыми сочетаниями, или были бы неспособны чувствовать гнев или сострадание, или были бы не в состоянии отражать нападение. Единообразие человеческой природы выражается в том, что у всех людей (если дело только не в аномалиях и дефектах) встречаются одни и те же качественные определения и формы соединений. Зато количественные соотношения, в которых они встречаются, чрезвычайно различны между собою; различия эти постоянно связываются в новые сочетания, и на этом-то и основываются различия индивидуальностей.

Из этих количественных различий и соотношений возникают и такие, которые выступают, как черты качественные. На одной школьной скамье сидят рядом мечтатель, повеса, сума переметная, тяжеловоз, упрямец. То, что мы обозначаем этими выражениями, есть господствующие качественные черты или типические сочетания их. Пр и ближайшем рассмотрении оказывается, что это – черты, которые встречаются у каждого, но, напр., у упрямца или мечтателя они достигают особой силы; или же, что – это количественные определения быстроты, последовательности, смены и т. д., как у сумы переметной, или сочетания количественных определений, как у повесы, – словом, здесь количественные определения везде приобретают в глазах и на языке наблюдателя характер качественный, не претерпевая при этом никакого изменения в своей истинной природе. За одним игорным столом сидят корыстолюбец, загадочная натура, развратник, хлыщ. В обозначениях «корыстолюбец» или «развратник» прежде всего подчеркивается степень могущества одного из душевных импульсов и власти его над остальными. Под загадочной же натурой мы разумеем, пытаясь развить далее гётевскую мысль, такую натуру, которая не может быть ясно понята потому, что несоответствие между ее стремлениями и ее действительными достижениями, между требованиями, предъявляемыми ею к жизни и ее способностью действенно влиять на жизнь, – что это несоответствие заставляет ее переливаться столькими красками, что наблюдатель теряется. Это и есть одна из форм известного злополучного несоответствия между силой благородных чувств и бессилием реакции на действия, откуда затем вытекают несоразмерные требования, основанные на высоких чувствах, и неспособность приносить пользу другим людям и давать им счастье. Таким образом, и тут мы имеем дело с соотношением количественных определений.

По второму основному положению, эти сочетания подлежат определенным правилам, ограничивающим возможности одновременного выступления количественных различий в отношениях. Из положения трех терминов, из распределения качественных и количественных различий суждения в большой и малой посылке можно отвлеченно вывести таблицу всех возможных сочетаний больших и малых посылок в заключения, но отсюда отнюдь не следует, что все эти сочетания возможны: вопрос решается логическими условиями, лежащими значительно глубже. Подобно этому из сочетаний количественных различий в соотношениях, отвлеченно возможных в душевной связи, в какой-либо отдельной индивидуальности возможны не все. Количество возможных сочетаний значительно больше, нежели принято думать. Полагают обычно, что с высокой степенью благочестия окажется связанной и столь же высокая степень положительности и верности. Однако это не обязательно. Соня-лежебока на школьной скамье оказывается в игре предводителем самой отчаянной компании. Не напрасно убеждают учителей наблюдать своих учеников также и во время игр, чтобы дополнить наблюдения, сделанные в классе. Различные степени энергии, проявляемые в ответ на возбуждения со стороны игр, – в одном случае много ниже, а в другом много выше среднего уровня, – отлично уживаются в одной душевной связи. То, каким образом душевные особенности предполагают или исключают друг друга, заложено столь глубоко, что это недоступно взору обычного наблюдателя. Знание об этом дало возможность создать науку, заключающую в себе твердые правила для наблюдения людей и для эстетического и исторического изображения их, – знание людей в их глубочайшей сущности основывается на правильном суждении о том, какие свойства могут и должны быть связаны между собой и какие взаимно друг друга исключают.