в дороге, женщина не смогла это спокойно принять.

– Тебе бы только смеяться да наряды менять. Я тут несколько лет крутилась не для того, что бы ты благополучно пустила все мои старания по ветру. Нам нужен этот договор, а ты своим поведением опускаешь в грязь не только своё имя, но и имя семьи.

Женщина в светло-сером платье мерила комнату нервными шагами. Её буквально трясло от ярости на дочь. Она бросила свой дом, мужа, свою семью, чтобы тут вести переговоры, и когда дело казалось сделанным, дочь приезжает с таким скандалом. Бегать, как преданная зверушка и за кем, за обычным воином. Одним из многих. Бегать за грязью под ногами.

– Скажи мне, как ты опустилась до таких низких сцен ревности и к обычному стражнику. А почему ты не решила побежать за садовником или за кухарем? Может, тебе вообще до раба опуститься? Не стесняйся, гордость и честь рода вполне можно утопить в зверином загоне. Да ты хоть понимаешь, КАКОЙ это будет скандал, если данный инцидент предадут огласке?! – пытаясь сдерживаться, мать всё равно переходила на крик.

– Ну и что, немного вспылила. Я что не имею право испытывать эмоции? В тот момент я не отдавала себе отчёт в поступках, – принялась оправдываться девушка, продолжая поглощать пирожное.

– ТЫ НЕ ОБЫЧНАЯ ДЕВКА! ТЫ ВЕЛЬЕРСКАЯ! ЭТО ТЕБЕ ПОНЯТНО?! – закричала она прямо в лицо дочери. Недоеденное пирожное вместе с тарелкой полетели в сторону, от мощного удара разгневанной женщины. Не в силах сдерживаться, Ульдра дёрнула её за пышные кружева на лифе платья, заставляя девушку подняться.

– Я не виновата, он не обращал на меня внимания. Вот я и взбесилась, когда узнала, что он с этой своей, – в голосе девушки звучала уже не скрываемая обида и подступающие слёзы.

С ней так никто не разговаривал, отец ругал, но тут же прощал, слуги и учителя не имели права даже прикасаться к ней без разрешения. А тут крик и рукоприкладство, девушка была в шоке от такого отношения, да ещё и со стороны матери.

– Мне плевать на этого вояку, пусть хоть всех в городе переимеет. Это ты гарант договора, а не он. И это от ТВОЕЙ репутации всё зависит!

Вся наступающая было истерика схлынула, как будто её и не было. Осознание её роли в этой поездке стало самым настоящим ударом. Элия даже не думала о замужестве, тем более так рано. У неё было право на выбор, а сейчас ей сообщили что просто продают за подпись на бумаге.

– Что ты сказала? – взглянув матери прямо в глаза, задала вопрос Элия, всё ещё надеясь на то, что поняла всё неправильно.

– А ты на меня так не смотри, нет у тебя моей силы. Ты что думала, я тебя сюда везу просто так? Город показать? И силовые кристаллы мы с таким огромным риском тащим ради развлечения. Должна уже всё понимать, не маленькая, – холодно осадила её женщина, отпуская из рук уже смятое кружево.

– И какие у вас на меня планы, маменька? – язвительно поинтересовалась девушка.

– Замуж тебя выдам, – посмотрев прямо в глаза дочери, женщина устало вздохнула. – Я понимаю, брак по расчёту не входил в твои планы и мои обещания. Но сейчас у нас сложные времена. Уже не ребёнок, должна понимать.

– Ты же говорила, что я свободная! – выдерживая взгляд матери, пыталась на неё надавить девушка.

– Да ты свободная, но не забывай, кто стоит во главе дома и распоряжается казной.

– Ты намекаешь на то, что если я не сделаю, как ты хочешь, то ты меня лишишь дома и средств? – опешила она. Привыкнув к вседозволенности, ей было сложно осознать, что есть кто-то кто может распоряжаться её жизнью, и это чувство Элии не нравилось.

– О нет, моя дорогая, никаких намёков. Я тебе прямо говорю. Откажешься выходить замуж и можешь уходить в нижний город. По милости я так и быть, разрешу тебе взять платье одной из каминниц, что бы голой не идти на улицу.

– Ты не посмеешь! – стараясь держаться со всем присущим ей достоинством, произнесла Элия.

– Хочешь проверить? Раз уж у меня не было возможности воспитывать тебя самостоятельно, даю тебе первый урок. Не важно сколько у тебя прав и свобод, из какого ты рода и какой силы. Твоя прежняя жизнь, привычки и всё остальное. Это не имеет абсолютно никакого значения перед силами тебя превосходящими. Если ты хочешь выйти из игры, я тебя не держу, но хорошо подумай, сможешь ли ты выжить.

– Могу я идти к себе?

– Да, можешь. Проблему с этими слухами я решу, а ты сиди в своих покоях, пока я сама не разрешу тебе выйти, – стараясь сдерживаться произнесла женщина. Она видела подступающие слёзы в глазах дочери и её боль. Материнское сердце сжималось, и ей было жалко свою девочку, но на кону стояло слишком многое.

Элианория Вельерская с выдержкой истинной леди присела в реверансе, после чего буквально выскочила из комнаты, чтобы пробегая через цветочную галерею позволить себе расплакаться.

– Спасибо тебе, Самина, что не стала скрывать этот позор от меня и сразу же сообщила. Я уже распорядилась, чтобы твоё жалование увеличили. Продолжай следить за ней, чует моё сердце что это не единственный «подарочек», который нам приготовила Элия.

Первая дама клана Вельерских всё это время стояла за потайной нишей в одной из стен, и женщина испытала истинное удовольствие от увиденного. Эта сцена ссоры была словно сладкое вино на душу, обидные слова аристократки всё ещё жгли сердце. Но справедливая расплата была её маленькой победой. Подобные оскорбления и взгляды были привычными для женщины, но ни одна брошенная фраза, ни один плевок в спину или высокомерный взгляд не были забыты.

Она не чувствовала своей вины перед своей госпожой. К чему жалеть таких вот девочек как Элия, родилась в полном благополучии, живет, как хочет. Не произнося лишних слов, Самина просто прикрыла за собой дверь, выходя из зала.

Надо было распорядится на счёт уборки в комнатах и проследить за разбором вещей. Столько дел, столько проблем нужно решить, но настроение женщины было приподнято от восстановленной справедливости.

***

Ждать пришлось до самого вечера, внутрь мужчину не пускали, а уходить было нельзя. Главнокомандующий хоть и родственник, но были вещи от которых даже его покровительство не могло спасти. В данном случае степень наказания зависела лишь от того, насколько большой была ложь наших знакомых. Скрывать что-то в катакомбах Атал-Мекхе было невозможно, поэтому Ариан оставался под палящим солнцем в надежде на то,