Я не могла ничего с собой поделать. Я зажала нос.

– Макс! – потрясенно выдохнула я. – В Трелле считается очень неприличным делать это на людях.

Какое-то мгновение Макс недоуменно смотрел на меня. Затем его лицо озарилось пониманием, и рот сжался в очень напряженную, совершенно прямую линию.

– Тисаана… Разрази меня Вознесенные, неужели ты отпустила шутку про пук?

Я просто стояла, зажав нос и ухмыляясь.

В свое время мы с Серелом овладели таким глупым юмором в совершенстве. Я даже не осознавала, что скучаю. По шуткам, пусть даже самым примитивным.

Рот Макса дернулся. Сначала левый уголок, потом правый. А затем мой учитель вдруг разразился громким, безудержным смехом. Тут я поняла, что никогда раньше не слышала, как он смеется, по крайней мере искренне. Мне доставались лишь язвительные смешки и саркастические ухмылки.

Сразу захотелось почаще видеть его смеющимся.

– Прости, – извинилась я, не чувствуя ни малейших угрызений совести. – Не смогла удержаться.

Макс покачал головой, все еще посмеиваясь:

– Даже не знаю, что меня поражает больше: сам факт, что ты решила пошутить, или то, что последний раз я слышал такие шутки в пятилетнем возрасте. Надеюсь, тебе полегчало и ты дашь мне сосредоточиться?

Его улыбка исчезла, между бровями залегла складка. Пузыри поднимались все быстрее.

Вдруг из воды вырвалась струя пара, на несколько секунд окутав меня серым теплым облаком. Постепенно облако рассеялось, но я не сразу поняла, что передо мной возвышается огромная змея, слепленная из густого тумана. Она поднималась все выше, и мне пришлось завороженно вытянуть шею, рассматривая ее призрачную морду.

А затем она бросилась на меня, обхватила влажным теплым объятием и взлетела в небо. Ей удалось достичь облаков, когда она наконец рассыпалась – и тут я не могла не улыбнуться – на тысячи маленьких бабочек. Уверена, что с земли ее было видно за несколько миль.

Когда я перевела потрясенный взгляд на Макса, его кожа блестела от пота. Он окунулся с головой и вынырнул, отбрасывая с лица волосы.

– И это все? – небрежно спросила я. – Очень… эффектно.

Ладно, не буду скрывать: я была под впечатлением.

– Надо же, сегодня ты решила продемонстрировать свой словарный запас. – Он выглядел довольным собой, хотя и пытался это скрыть. – Не помню, разве я разрешал тебе закончить урок?

Я сумела вызвать бабочку с такими искусно вычерченными крыльями, что они казались полупрозрачными, и довольно улыбнулась.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Макс, затем более серьезным голосом спросил: – Сегодня ты себя лучше чувствуешь?

Мне действительно хотя бы на несколько минут удалось отвлечься от воспоминаний о вчерашнем дне. Но стоило подумать о произошедшем, как щеки запылали от стыда.

– Да.

– Тебе нелегко пришлось.

Я не услышала вопроса в его тоне. Ему и не было нужды спрашивать, настолько очевидно меня вчера переполняли чужие эмоции. Я едва не утонула в них.

– Вчера я столько всего чувствовала, – тихо сказала я. – Мысли толпы. Лорда. Королевы. Все сразу.

Мне с трудом удалось выдавить даже такое маленькое признание в своей уязвимости.

Но тут лицо Макса смягчилось, и он спросил на удивление мирным тоном:

– И часто у тебя возникают трудности в толпе?

Я вспомнила день, когда впервые увидела Серела, как я давилась эмоциями рабов в той яме. Самая настоящая пытка.

– Иногда, – призналась я.

– Обычная проблема для вальтайнов. Я привел тебя на эту поляну не просто чтобы искупаться. Поначалу я точно не знал, как помочь тебе справиться. Мне такие ощущения совершенно незнакомы.

Его пальцы скользили по поверхности, оставляя на воде рябь.

– Но ты вальтайн и очень чувствительна к тому, что выбрасывает в мир разум других людей. Как эти волны.

Я проследила за его руками, скользящими по воде, и меня осенило:

– Как вода.

– Верно. – Он наградил меня слабой улыбкой. – Каждый вальтайн чувствует и понимает их по-разному, что для тебя не новость. Но мы знаем, как ты их ощущаешь.

– Эмоции?

– В целом довольно мягко, учитывая, на что способен разум вальтайна. А если людей вокруг немного, то и вовсе не о чем беспокоиться.

Словно демонстрируя свою мысль, он окунул кончики пальцев в воду – на поверхности остались тонкие ровные круги.

– Но когда ты оказываешься перед толпой…

Я подняла руки и с силой опустила их в воду – в воздух взмыл фонтан брызг.

Макс поморщился, когда его окатило водой:

– Именно.

Он указал на воду, по которой во всех направлениях перекатывалась бурлящая рябь.

Он прав. На площади волны чувств столкнулись и вместе обрушились на мой разум, расплескивая его, как воду в пруду. По ощущениям тоже было похоже, как будто спокойное и плавное течение моего сознания вдруг вспенилось рябью, разбегающейся во все стороны.

– Для жизни на острове Ара необходимо научиться как можно лучше оберегать собственные мысли, – продолжал Макс. – Вокруг много вальтайнов, и никто не хочет, чтобы они копались в его голове, даже если не владеет магией. Для себя я представляю это как возведение стены… или, если продолжить сравнение с водой, плотины.

Он указал на другой берег, откуда к середине пруда тянулась старая плотина. Вероятно, когда-то давно здесь устроили затон, но с тех пор во многих местах камни выпали.

Мне вспомнился тот единственный раз, когда я попыталась коснуться мыслей Макса. Не знаю, что он сделал, но его метод работал прекрасно.

– Но, – продолжил он, – тебе, скорее всего, потребуется что-то более… изощренное, чтобы отсеивать и входящие, и выходящие потоки.

В голове зашелестело давнее воспоминание: мы с матерью стоим на коленях у мутного ручья, в горле пересохло от жажды. Мать держит в руках кусок тонкой полупрозрачной ткани, и мы переливаем через нее воду, пока та полностью не очистится.

– Как ткань для фильтра, – пробормотала я.

– Все верно, – с легкой улыбкой подтвердил Макс.

Я закрыла глаза и представила, как натягиваю фильтр и закрываю свои мысли, отгораживаясь от мира. Слабое эхо, которым отдавалось в голове присутствие Макса, стало еще слабее, как и трепет птиц и двигающихся в толще воды рыб. В голове у меня сразу же стало намного спокойнее.

Я подняла барьер и почувствовала, как все эти тончайшие ощущения вновь расцветают в сознании. Снова опустила.

Губы сами собой растянулись в улыбке.

– Тебе потребуется какое-то время на освоение, как и с большинством умений, – сказал Макс. – И скорее всего, ты всегда будешь в какой-то мере чувствовать чужие сознания вокруг.

– Хорошо.

И я сказала чистую правду. Мне бы не хотелось полностью терять эту часть себя, даже когда она доставляла мне неприятности. Пусть чувства тех рабов на рынке и навалились на меня нестерпимой тяжестью, их боль стала тогда моей. Я не хотела отказываться от нее.

И тот страх, и тоска, и злость, которые я испытывала вчера…

Мой взгляд остановился на небольшом водопаде за спиной Макса. Неторопливо стекающая вода живо напомнила кровь на ступенях дворца, и у меня вдруг перехватило дыхание.

Макс проследил за моим взглядом и слегка побледнел. Я знала, что в