– Мне это очень не нравится.

– Мне тоже.

– Мы должны сообщить в полицию.

– Мелани это уже сделала.

– Это слишком далеко зашло, – продолжила Элеонор. – Слишком далеко. Сегодня, пожалуйста, не выходите из здания поодиночке. Вместе, втроем отправляйтесь в гараж. Пусть Тини от тебя не отходит. Ты слышишь?

– Отчетливо, – отозвалась Саманта.

– Я говорю серьезно. Нам вся эта дрянь ни к чему.

– Как и мне.

– Если ты не поставишь полицию на уши, им придется иметь дело со мной, – грозно пообещала Элеонор.

– Уж тогда им не поздоровится. Они со страху как вскочат с коек, так прямо босиком и помчатся ловить «Джона».

– Все шуточки!

– Это лучший способ поднять настроение, – усмехнулась Саманта. – Поверь мне, я ведь все-таки дипломированный психиатр.

– Вот и лечи себя. Всех вас троих – и Тини, и Мелани – жду завтра у себя в двенадцать. Будет большая разборка.

– Будем непременно, – заверила шефа Саманта.

– Или мне приехать к вам сейчас? – неуверенно начала Элеонор. – У меня все равно сердце не на месте. Я бы встретилась с полицейскими.

– Боже упаси, зачем? – вскинулась Саманта. – Они примут от меня заявление, заберут пленки и этим ограничатся... пока. А дальше поживем – увидим. Сегодня я в надежной компании, Тини и Мелани со мной.

– Это замечательно, но вряд ли я буду спать эту ночь. Если что, держи меня в курсе.

– Обязательно.

Он обливался потом.

Кровь шумно пульсировала в жилах, но не от жаркой тяжелой духоты, а от воспоминаний о только что завершившимся разговоре с проклятой докторшей. Каждое произнесенное слово вспыхивало перед его мысленным взором, словно светящаяся реклама, пока он шагал прочь от телефонной будки, не разбирая дороги, через скверы, подземные переходы и забитые машинами магистрали, пренебрегая красным миганием светофоров и раздраженным хором автомобильных клаксонов.

Не разум, а чутье охотничьей собаки привело его к кирпично-гранитным зданиям университетов – Тулейн и Лойола. Две эти громады высились неподалеку друг от друга, и в слабом свете редких фонарей, закутанных простыней влажного тумана, походили на средневековые крепости. Там преподавали мудрость, извлеченную из человеческой памяти. Там она хранилась, спрятанная в миллионах книг, брошюр, кассет.

Его взгляд блуждал с одного здания на другое, и кожа его покрылась мурашками от приятного вожделения. Он ощущал запах молодых умов, устремленных в науку. Человеческий ум тоже издает запах – так он считал. Особенно юный, ищущий, энергичный. Он на себе убедился в этом, пропитываясь запахами философии, психологии, богословия.

Познавая все эти предметы, он наконец познал истину и понял, в чем состоит его миссия.

Его наставник мог бы им гордиться.

Группа студентов расположилась на лужайке – кто стоя, кто сидя на корточках, кто распластавшись на газоне. Они громко разговаривали о чем-то, взрывались смехом, дымили явно не простыми сигаретами. Свет из нескольких окон, за которыми корпел над книгами кто-то более прилежный, не доходил сюда, и он, прячась в густой тьме, незаметно кругом обошел место сборища.

Запах молодости доводил его до исступления. Если бы он мог, как ягуар, наброситься на эту кучку беспечных существ, схватить жертву и с нею в зубах умчаться в ночь! Но у него иная миссия. Он должен беречь себя для возмездия.

Она спрашивала: «В чем я провинилась, Джон?»

Скоро она получит ответ.

Два офицера полиции, прибывшие по вызову на радиостанцию, были отменно вежливы. Они приняли заявление от Саманты, подписанное также свидетелями – Тини и Мелани, и изъяли для прослушивания пленки, с которых Тини предусмотрительно сделал копии.

– Я уж думала, что это никогда не кончится, – с облегчением вздохнула Мелани, когда полицейские отчалили. – Такой марафон не по мне.

Она начала спешно собираться, открыто, не стесняясь, зевая. Все трое прошли в пустой буфет, где работала только кофеварка. Они решили выпить по чашечке на дорогу. Тини сунул пакетик попкорна в микроволновку.

– Есть надежда, что они его выловят? – спросил он у Саманты.

– Надежда умирает последней. Поделись попкорном, Тини, – попросила она, вдруг ощутив голод.

– О боже. Если бы я знал, то запасся бы сандвичами. Было уже три – утра. Попкорн уже начал лопаться в микроволновке, и аппетитный запах заполнил помещение.

Подкрепившись, троица покинула радиостанцию. У тротуара в запрещенном для стоянки месте была припаркована единственная машина. Прислонившись к дверце своего «Вольво» со скрещенными на груди руками и взглядом, прикованным ко входу в здание, стоял Тай. Неизвестно, сколько времени он уже провел в такой позе, поджидая Саманту. Облаченный в кожаную куртку, джинсы и майку с глубоким вырезом, с не менее чем двухдневной щетиной на лице, он очень напоминал Джеймса Дина, только постаревшего лет на десять.

«Замечательно. Вот как раз то, что мне и нужно», – мысленно произнесла Саманта с долей сарказма, но картина была впечатляющая, и атмосфера пустого предутреннего города, и мелодия саксофона, льющаяся из приемника в машине, способствовали этому.

Пусть этот мужчина вынырнул из неизвестности меньше недели назад и, вполне возможно, канет туда же, в неизвестность, в любое время, может быть, очень скоро, но его появление здесь, сейчас, доставило ей радость, хотя ей только что казалось, что она навсегда утеряла способность чему-то радоваться после сегодняшних событий.

– Я подумал, не съездить ли мне и не посмотреть, все ли у тебя в порядке?

– Как видишь, я жива-здорова. Только валюсь с ног от усталости.

Мелани с нескрываемым любопытством разглядывала Тая, зато Тини сразу сник и помрачнел. Тай спохватился и поспешил представиться: – Тай Уиллер, сосед знаменитого доктора Саманты.

– Вот как! Тогда понятно! – многозначительно заметила Мелани.

– Мелани – моя ассистентка, а Тини – наш технический директор. Мы вместе делаем наше шоу.

– Раз у вас есть сопровождающий, то я позволю себе завернуть обратно и повозиться со своей техникой. Приятного всем отдыха, – скороговоркой произнес Тини, вяло пожав протянутую Таем руку.

Ни Саманта, ни Мелани не стали его удерживать.

Наступила неловкая пауза. Саманта сочла своей обязанностью ее нарушить:

– Тай – не только мой сосед. По совместительству он еще и писатель, а также владелец очень большой, очень старой и очень преданной ему собаки и парусной яхты, которая частенько ломается.

– Писатель? – оживилась Мелани. – И что вы пишете?

– Роман.

– О чем же ваш роман?